Гнездо

Пол приложил массу усилий, чтобы разделить работу и дом. Он никогда не брал работу «наверх», никогда не появлялся в «Пейпер Файберз» в том, что называл про себя «гражданской одеждой», всегда переодевался, чтобы отправиться на один лестничный пролет вниз. Каждое утро он облачался в один из своих изящно пошитых костюмов и выбирал галстук из обширной коллекции. Он полагал, что бабочка под подбородком составляет необходимый противовес его слишком вытянутому лицу и неэлегантным волосам, тонким, как у младенца, мышиного бурого цвета, норовившим торчать над ушами или на макушке.

– Ты можешь выкрутиться с помощью цветных галстуков, – сказала ему бывшая жена, дипломатично намекая на его довольно невыразительные черты – серые глаза, скорее водянистые, чем яркие, тонкие губы, мягкий, почти как у амурчика, нос. Пол никогда не переживал из-за своей блеклой внешности. В некоторых ситуациях она обеспечивала ценную невидимость; он подслушивал то, чего не должен был услышать, с ним были откровенны, ошибочно считая его безобидным. (Внешность не всегда работала в его пользу. Например, недавно он пригласил пообедать юную поэтессу, переписка с которой по имейлу приобрела характер флирта. То, что его внешность по сравнению с мускулистым остроумием на письме ее разочаровала, стало ясно сразу по выражению ее лица. Что ж, он тоже был удивлен. Удивлен, когда обнаружил, что она и близко не напоминает свою фотографию с обложки – с блестящими волосами, полуприкрытыми глазами и влажными губами в стиле иди-ко-мне.)

Пол ценил рутину и привычки. Он каждый день ел одно и то же на завтрак (миску овсянки и яблоко), потом шел на утреннюю прогулку вдоль Фултонского паромного причала. По выходным он не отклонялся от маршрута и стал специалистом по хронике набережной во всех ее сезонных изменениях. Сегодня дул яростный ветер, трепавший смельчаков, отважившихся выйти на улицу; Пол склонился ему навстречу, продвигаясь вперед, и покрепче затянул шарф на шее. Он любил реку, даже мрачной нью-йоркской зимой, любил ее стальное серое мерцание и грозные шапки пены. Ему никогда не надоедал вид на гавань; он всегда чувствовал, что ему повезло быть там, где он есть, в месте, которое он сам выбрал для жизни.

Направляясь к концу Фултонского причала, Пол увидел знакомую фигуру Лео Плама, сидевшего на одной из ближайших к воде скамеек. Лео и Пол временами работали вместе. Лео взглянул на него и помахал. Пол ускорил шаг. На самом деле он уже с нетерпением ждал дней, когда Лео присоединялся к нему на скамье. Надо полагать, думал он, в мире случались вещи и постраннее.

Пол был вне себя от злости, когда журнал «Спикизи» закрылся и Лео не позвал его делать сайт, который в итоге превратился в «Спикизи Медиа». Лео взял не всех из печатной версии журнала, но тех, кого считали самыми умными и самыми востребованными, а Пол всегда полагал, что он как раз из них. Возможно, он и не был самым талантливым автором, самым бесстрашным репортером, но он был надежным, способным и целеустремленным, а разве это ничего не стоит? Он соблюдал сроки, сдавал чистые экземпляры и впрягался везде, где был нужен, даже если это и не входило в его обязанности. Он делал все, что обычно нужно делать, чтобы получить то, что хочешь. Он был хорошим.

То, что никто не удивился, что Пол не уходит с Лео, тоже было ударом. Он ожидал пораженных взглядов, ожидал, что его будут манить пальцем за закрытую дверь и спрашивать: «Лео тебя не берет? Тебя?» Когда этого не произошло, он понял, что остальные тоже не считали его желанным выбором.

Он как-то собрался с духом и спросил Лео об этом.

– Андервуд, это просто не твое поле, – сказал Лео, положив тяжелую ладонь Полу на плечо и глядя ему в глаза, как умел только Лео – так, что тебе сразу становилось лестно, что ты занимаешь его внимание, и немножко мутилось в голове, ты терял мысль. – Тебе бы там не понравилось. Ты человек глубокий. Я с тобой так не поступлю. К тому же платить буду гроши.

Пол какое-то время утешался этим объяснением. Он, наверное, и в самом деле возненавидел бы сплетни; Пол и правда специализировался на долгосрочных культурных проектах. И работать задаром он не хотел. Но потом Пол выяснил, что Лео нанял редактором контента в новый «Спикизи» Гордона Фитцджеральда. Гордон интересовался сплетнями не больше, чем Пол, и Пол был уверен, что тот задарма работать не станет. Пол был начальником Гордона – он его и нанял! – он знал, что от Гордона одни проблемы, он пьет и он первостатейная сволочь. Спустя несколько месяцев после ухода Лео Пол охотно делился мнением по поводу его новой затеи: «Потонет через полгода». Он, конечно же, был до смешного неправ.

Пол не знал, почему Лео оказался в клинике: известны были только самые общие контуры, а Беа помалкивала. Жену Лео, Викторию, видели в городе с разными завидными холостяками. Лео, казалось, сошелся (опять) со Стефани Палмер и жил у нее в Бруклине. «Порше» у него больше не было.