Гнезда Химер. Хроники Хугайды

– Я тебе это припомню! – буркнул сердитый Бэгли.

– Вот такие у меня бестолковые кузены, Ронхул, – весело сказал мне Хэхэльф. – Впрочем, родные братья ничуть не лучше. А все потому, что у них было слишком беззаботное детство…

Потом у них завязалась продолжительная дискуссия, в ходе которой я имел возможность обогатить свой лексикон несколькими шедеврами местной брани, а также выяснил, что из моего друга Хэхэльфа вполне мог бы выйти толк, если бы не сомнительное воспитание, полученное им в процессе слишком продолжительного общения с бунаба. Я слушал их с удовольствием: во-первых, беседа действительно была занимательной, а во-вторых, она отчасти заглушала порядком надоевшие мне восклицания ибьтую мэмэ и куляй на хур, с завидным постоянством доносившиеся с носа корабля. Страмослябы уже приступили к очередной гулянке. На сей раз они не ограничились обыкновенным употреблением спиртных напитков, а носились друг за другом, с перемазанными чем-то руками, пытаясь как следует раскрасить лицо своего ближнего. Те, кому было лень бегать, старательно покрывали узорами борта и палубу своего судна.

– Что это с ними? – нерешительно спросил я у Хэхэльфа. – Белая горячка наконец-то покарала, или как?

– Я не знаю, что такое белая горячка, – Хэхэльф с видимым удовольствием отвлекся от спора со своими оппонентами, – но в любом случае это не белая горячка, а Узорная мазаница.

– Что? – ошеломленно переспросил я.

– Узорная мазаница, – невозмутимо повторил он. – У страмослябов чуть ли не каждый день какой-нибудь праздник. Сегодня как раз – Узорная мазаница. Счастье, что страмослябы никогда не заставляют своих пленников принимать участие в их веселье. Считается, что мы недостаточно хороши для такой чести, хвала всем богам Хоманы!

– А их тут много – богов? – осторожно спросил я.

– Хватает, – неопределенно отмахнулся Хэхэльф. И неодобрительно покосился в сторону развеселившихся пиратов. – Это они пока разукрашивают друг друга соком ягод и соусом, а к ночи, как напьются окончательно, примутся мазать дерьмом.

– Настоящим, что ли? – недоверчиво переспросил я.

– А что, есть искусственное дерьмо? – с убийственной иронией осведомился Хэхэльф. – Какая, должно быть, полезная вещь! Небось, альганские алхимики придумали? Рецептом поделишься?

Я неудержимо рассмеялся: парень умудрился поднять мое настроение еще до того, как мы сошли с треклятого страмослябского крейсера – судя по всему, впереди меня ожидали хорошие времена… лишь бы пережить эту кошмарную узорную мазаницу!

– Если эти милые люди все-таки решат, что я достаточно хорош для участия в их веселье, прийдется опять лезть на мачту! – отсмеявшись вздохнул я.

– Да нет, можешь расслабиться. Они же к тебе подойти боятся! – успокоил меня Хэхэльф.

– Все равно все вокруг дерьмом перемажут, – мрачно пообещал сердитый Бэгли.

– Счастье еще, что мы к ним на Бздох не попали, – заметил один из его товарищей.

– А это что такое? – оживился я.

– Ничего особенного, – так же мрачно отозвался Бэгли. – Сначала они несколько дней жрут какую-то дрянь, а потом запираются все вместе в тесном помещении и испускают ветры. Кто не может больше там оставаться, выходит наружу и тут же напивается с горя, чтобы позабыть о своем позоре. А тот, кто выйдет последним, считается у них великим героем и самым достойным человеком – во всех отношениях. Я слышал, что некоторые пиратские капитаны теряли власть на своем корабле только потому, что не могли продержаться до конца.

Честно говоря, я был совершенно уверен, что меня разыгрывают, да еще и самым глупейшим образом – маленькая месть за то, что я дрых, как последняя сволочь и не потрудился развязать ноги своим подопечным. Но Хэхэльф, который явно держал мою сторону, невозмутимо кивнул.

– Не смотри на Бэгли зверем, Ронхул, он говорит чистую правду! Каких только развлечений не придумывают себе люди, верно? – сочувственно сказал он. – Ничего, Ронхул, сия чаша нас миновала. По крайней мере, мы не родились страмослябами, и этого у нас уже никто не отнимет!

– Спасибо, ты меня почти успокоил, – усмехнулся я.

Ночью жизнь окончательно стала невыносимой, поскольку предсказания моих спутников сбывались с угрожающей последовательностью: страмослябские пираты превзошли все мои представления о том, до какой степени может напиться живое существо, эти чудесные люди носились по палубе без штанов, которые мешали им справлять нужду где прийдется, и отчаянно вопили, кроме того они действительно начали мазать друг друга самым настоящим дерьмом: я очень хотел бы усомниться, но запах не оставлял мне такой возможности. Нас, впрочем, они не трогали. Но на корабле было слишком тесно, поэтому я невольно чувствовал себя участником их праздника и горько сожалел о временах, когда мог отсидеться на рее. У моих товарищей были железные нервы: они как-то ухитрились уснуть, невзирая на все происходящее. Мне удалось сомкнуть глаза только на рассвете, когда утомленные собственным весельем страмослябы наконец-то утихомирились.