Гнев пустынной кобры

В двух километрах от села, над рекой Халис стоял дом Марии. Старая обветшалая лачуга, когда-то служившая убежищем для пастухов и рыболовов. С изъеденной временем крышей и темными, просевшими стенами. Вот почему вода сама наполняет кадку! Он вытащил из галифе маленький зеленый камешек, величиной с перепелиное яйцо, который он всегда брал из дома на удачу, прицелился, пролетая над уличным очагом. Бросок. Он не слышал звука удара, только видел, как снаряд ударился о кирпичную кладку очага и отскочил в снег.

Через два часа после вылета самолет Ахмета Челика приземлился в турецком лагере. Не успел капитан снять очки, как увидел грозного сержанта Кучука, торопливой походкой приближающегося вместе с двумя жандармами.

– Юзбаши Челик! – Сержант поднял правую руку, отдавая честь, вместе с тем показывая, что он при исполнении, а не лясы точить пришел.

– Чем обязан, кавус? – Капитан поднялся из кабины, ставя ногу на крыло.

– Служба, юзбаши! Нам нужно досмотреть ваш самолет и палатку, где вы живете. Приказ подполковника! Досматриваем всех без исключения.

– Даже башибузуков? – усмехнулся Челик.

– У них свои, хм-м, досмотрщики.

– Как вы сказали? – расхохотался капитан. – Валяйте. Только предупреждаю, если ваши толстоногие повредят самолет и он завтра не взлетит, то отвечать вам.

Кучук боязливо посмотрел на летательную машину и шевельнул мокрыми от пота усами:

– Мы не будем к ней прикасаться. Только оглядим со всех сторон. А вам требуется зайти к подполковнику.

– Чего он желает, не знаете? – Челик облегченно выдохнул.

– Ему нужен ваш доклад о пла… даме…

– О плацдарме?

– Да. Так точно.

– А что вообще стряслось?

– Пропали десять револьверов, три винтовки и несколько пачек с патронами, – выпалил Кучук, потея еще больше. Ему никогда не приходилось так долго общаться с человеком, летающим по воздуху подобно птице.

– Понятно. Идите в мою палатку и осматривайте, сколько влезет. Но чтобы ничего не пропало.

– Да что вы, господин капитан. Это я так, для острастки. Мы, не сомневайтесь, даже в голову не брали, что вы могли бы. Просто приказ есть приказ.

– Ну так и выполняйте, – еще тверже сказал Челик, уже понимая, что жандармы скорее сядут на гвоздь задницей, чем полезут к нему. – А я прослежу, с каким тщанием вы несете службу.

– Нет, нет, – замахал руками Кучук и неестественно засеменил прочь.

…Шахин намеревался раскурить новую сигару, но тут вошел капитан, резко отбросив полог шатра:

– Что вообще происходит, господин подполковник?

– Вы о чем?

– Меня собираются досматривать. Какие еще револьверы и винтовки?

– А-а, про вас я ничего не говорил сержанту. Это, так сказать, его личная инициатива, – соврал Шахин, пряча глаза за сигарным дымом. – Но нам надо обсудить завтрашний план. Присаживайтесь. А с Кучуком я предметно поговорю.

– К сожалению, господин подполковник, самолету нужен надлежащий уход. И мне бы лучше заняться им и подготовить к завтрашнему вылету.

– Понимаю. Тогда коротко. Без рассусоливаний. Ага. Вы уже знаете, что я намерен выманить Анфопулоса из его логова.

– Да. В целом я все слышал сегодня утром, – перебил Челик. – Можно непосредственно по моим действиям?

– Да, конечно. Как только башибузуки войдут в село и поджарят греков, вы взлетаете. Если банда партизан выходит из укрытия, то атакуете, но не раньше, чем им в спину ударят жандармы. Я не хочу, чтобы они выскочили из западни. Они будут разбегаться, как зайцы в разные стороны, и искать лазейки. Ваша задача – догонять, целиться и пиф-паф. На большие группы сбрасывайте гранаты. Не жалейте боеприпасов. И разрешаю вам, Челик, – подполковник понизил голос, – действовать без оглядки, не думая, что осколками можете зацепить своих. Мне плевать, сколько потеряем мы, важнее истребление противника и наша безопасность. Если пострадают башибузуки, то я лично не заплачу, ну если только на публике. Вот, собственно, и все.

По спине Челика пробежала волна крупной дрожи. Из военных учебников он помнил несколько эпизодов, когда военачальники убивали собственных бойцов, желая нанести поражение противнику, но никогда не думал, что подобное коснется его.

– Служу империи и Аллаху! – Капитан сделал быстрый кивок подбородком.

– Аллах акбар! – Шахин наполнил свою чашку кофе.

Когда Челик ушел, откуда-то из глубин шатра выпорхнула Аелла. Придержала выпавшую из-под платка прядь темно-льняных волос и осторожно посмотрела. Нежно сверкнули лиловатые белки глаз. У Шахина едва не оборвалось сердце. Он никак не мог поверить самому себе, что владеет этой женщиной. Или она им? Да какая разница. Не будь ее, мир бы просто сдулся, облез, точно растаявший снег, оставив серость камней.

– Аелла. Как жаль, что мы не где-то вдвоем! Я изнемогаю. Даже боюсь говорить, чего хочу. Но это настолько невероятно и развратно одновременно.

– Карадюмак, остановись. На входе стоит часовой. – Девушка кивнула на хлопающий на ветру полог.

Подполковник отпрянул. Аелла знала, куда бить. Он во всем трус: в войне, в любви, даже сейчас он боится слухов о себе, которые могут распространить его подчиненные. Труслив, а потому и жесток. Эти два качества идут рука об руку.