Гнев изгнанников

– Мне все равно, лишь бы рядом с тобой, – ответила она, мы снова слились в бесконечном чувственном поцелуе и нежных объятиях.

Дарина сладко спала, локоны волос свалились ей на лицо, веки подрагивали, дыхание было ровным… должно быть, она видит сон, приятный сон. Некоторое время я еще смотрел на нее, шедевром античности застывшую в слабом свете лампады на стене. Затем тихо поднялся, оделся, укрыл лоскутным одеялом любимую и, прихватив кафтан и ранец, тихо вышел из комнаты, спустился и, присев у одной из толстых опор чатрака, на которой был закреплен ночной светильник, набил трубку и поднял взгляд к небу.

– Трудный был путь?

– Не труднее того, что нам предстоит, – ответил я вождю, не оборачиваясь, так как слышал, что кто-то тихо ступает по настилу.

– Теперь ты примешь решение?

– Я его уже принял.

– И когда исход?

– Как только ваши… как только наши воины смогут оседлать хозяина болот и оружейники Шахара смогут изготавливать вот это, – я вытащил из ранца модель пушки.

– Что это?

– Это уменьшенный образ того, без чего нам никак не справиться с той армией, которая будет в княжестве. Завтра я покажу, как оно работает.

Вождь посмотрел на меня, на модель пушки, затем на Большую луну и тихо сказал:

– Ты Бэли, ты знаешь, что делать, народ Шахара верит в тебя.

– Я сделаю все, чтобы не подвести народ Шахара.

В ответ вождь одобрительно кивнул и, сделав два шага в сторону своего чатрака, остановился и сказал:

– Утром я пошлю за тобой, увидимся в Храме.

Я молча согласился и стал извлекать из ранца то, что забрал в тайнике на заимке, а спустя полчаса вернулся к Дарине, тихо забрался под одеяло, обнял ее и наконец-то уснул.

Хартские земли. Полевой лагерь Тарина

– Воевода, прискакал гонец, хартские старейшины и главы родов, что покинули княжество, соберутся к полудню на базарной площади Кузнечного каменка, – отодвинув полог походной палатки и просунув голову, доложил десятник из караула.

– Ванс, просыпайся, едем в каменок, – Тарин поднялся с набросанных вокруг кострища шкур, пристроил на место перевязь и обратился к десятнику: – Пока нас не будет, собирайте лагерь и ждите гонца от меня.

– Сделаем, воевода, – пробасил десятник и скрылся за пологом.

В Кузнечный каменок Тарин выехал на рассвете, с Вансом и сотней всадников, оставив в походном лагере трехтысячное войско. Дорога, хоть и не более часа, была трудной – слякоть и весенняя распутица. Благо хоть еще мороз поутру. Можно было поехать и по торговому тракту, но там снуют лазутчики императрицы, которая у единственных оставшихся каменных мостов по границе хартских земель ставит гарнизоны. Они пока немногочисленны, но от Городища и со стороны цитадели у Желтого озера, как только позволят дороги, прибудет многочисленная армия. Про то Тарин знал, знали об этом и в хартских землях и спешно готовились к войне, которая будет самой кровопролитной за все времена.

– То-то икербы возрадуются, когда мы тут изведем друг друга, – заметил Ванс, чья лошадь ехала рядом с лошадью Тарина.

– Возможно, они смогут отвлечь княжеское войско на юге.

– Княжеское… – хмыкнул Ванс, – где тот князь?

– Может, это все слухи, – пожал плечами Тарин и поднес руку ко лбу, всматриваясь в виднеющийся впереди Кузнечный каменок.

– Много слишком слухов… я послал людей, как ты сказал, но они еще не вернулись, а те первые водницы, что встречались на оттаявших протоках, так и говорят – убили князя.

– Ну да… Ицкан убил.

– Да!

– Ванс, я хорошо знал Ицкана, пусть он из Хранителей, но он был верный слуга князю, после того послания, что с посадскими передали от Талеса, я и не сомневался, что Скади расправится с князем.

– Ну, не знаю, так говорят…

От каменка навстречу кавалькаде выехал разъезд – трое вооруженных большими арбалетами хартов и трое бывших княжеских ополченцев, что прибыли в эти земли в течение зимы и теперь несут службу, защищая последнее пристанище для своих родов.

– Приветствуем тебя, Тарин! – поднял руку в перчатке из толстой кожи старший разъезда, им был пожилой харт.

Тарин кивком поприветствовал его и остановил лошадь.

– Болота оттаяли и разлились, следуй за нами, мы знаем сухую тропу.

О спокойной и мирной жизни в Кузнечном каменке забыли с началом зимы. По периметру посада и нескольких прилегающих многодворцев строились оборонительные укрепления. В основном это были возводимые в спешке небольшие остроги у дорог, троп и проток. Посад успели обнести частоколом, а сам он превратился в большой полевой лагерь.

– Да уж, я думал, что много людей из княжества в эти земли подалось, но чтобы столько, – удивлялся Ванс, проезжая мимо тесно понаставленных палаток меж посадских домов и имений.

– Не так много, – ответил Тарин, – кое-кто в княжестве хорошо устроился и при иноземцах.

– Ну, мы снова на протоки, – подъехал старший разъезда.

– Да, благодарю тебя, – ответил Тарин, встал в стременах и скомандовал, повернувшись назад: – Подтянуться! За мной!