Гнев богов

– Мне все равно, что ты другой, – уточнила я мысль, посмотрев на него.

Слизь вокруг запузырилась, но я еще никогда не чувствовала такой близости с Мэдоксом, как сейчас. Как будто раньше смотрела на него сквозь защитный щит из сарказма, черного юмора и скрытых страхов, который брат всегда носил с собой. Может быть, сейчас я видела того самого Мэдокса, которым он был на самом деле. Со своими недостатками, желаниями и трудно сдерживаемыми эмоциями.

– Ты, возможно, и другой, да и воровать тебя из другого измерения было тупо с моей стороны, потому что мой Мэдокс мертв, – прошептала я, – но это не значит, что я не могу любить тебя так же, как его, – мое горло сжалось. – Когда я смотрю в твои глаза, Мэдокс, то вижу своего брата, только в другом варианте. Кем бы ты ни был, что бы ты ни делал, я хочу, чтобы ты был рядом. Потому что ты – часть моей души, даже если из другого измерения. Значит, ты просто другая часть моей души, но неоспоримая ее часть. Без тебя мне пусто.

Мэдокс смотрел на меня, прикусив нижнюю губу.

– Ты тоже не такая, как моя Ворриор. Не такая сбивающая с толку. И нет этого постоянного сексуального напряжения. Ну… да, с тобой я чувствую себя как дома.

Тишина снова вернулась. Надолго. Вздохнув, я стала играться с плющом Персефоны. Одну лозу запустила вверх, пощекотав мембрану, и она дернулась. Я позволила другой лозе вырасти и ковырялась ею в слизи. Удивительно, но плющ без проблем прорывался сквозь сопли.

– Ой, Мэд, смотри! – взволнованно пискнула я. Лоза вонзилась в слизь, обвилась вокруг ноги Вируса и с хлюпающим звуком вытащила его наружу. Вирус застонал.

– Если я монстр-слизень, то он – моя мама-слизень, – сухо подметил Мэдокс.

Я захихикала и смахнула слизь с лица Вируса, а затем освободила его ноздри, чтобы он мог снова дышать. Он со стоном поднял голову.

– Что случилось? Мы где?

– Вирус? – спросила я.

– Нет, это Чейн, – пробормотал он.

– Ой, – я нежно ему улыбнулась. – Эй, сладкий, не пугайся, но мы у кое-кого в носу.

Чейн выглядел встревоженным.

– П-Персефона?

– Нет, это я, Ворриор, – успокоила я.

Он посмотрел мне в глаза и, что бы он там ни увидел, расслабился:

– Ого! Можно вопрос?

Я поморщилась.

– Лучше не надо.

– Хорошо, – он откашлялся. – Эм-м, так где мы?

– В очень большом носу, – ответил за меня Мэдокс.

– Не понял.

– Это необязательно, – успокоила его я. – Сначала приди в себя как следует. Мы сейчас размышляем над тем, как отсюда выбраться.

– Ворриор?

– Ты не переживай. Я уверена, мы справимся. Как-нибудь.

– Э-э, Ворриор?

– Ах, это сопли. Нет, не ешь их, Чейн! Ой, я… я же сказала, не надо их пробовать!

– Ворриор!

– Это не…

– ВОРРИОР!

– Что? – раздраженно спросила я у Мэдокса.

– Ты не могла бы, пожалуйста, прекратить щекотать его нос? – завизжал он и указал подбородком на мой плющ, который танцевал на тонкой слизистой вокруг нас, заставляя ее ритмично дрожать. – Если ты будешь так продолжать, Тартару придется…

Конечно, это должно было произойти. А как же? Я уставилась на дрожащие вокруг нас стены, а уже через секунду слизь сжалась. Я вскрикнула, когда она накрыла меня с головой. Из рта вверх поплыли пузыри, а в следующее мгновение Тартар чихнул, и мы со скоростью водомета вылетели наружу, с полной силой ударившись о край скалы. Я даже закричать не успела. Мы были покрыты слизью с головы до ног, отчего еще пару секунд были приклеены к скале. Ее острый край расцарапал мне кожу, прежде чем я соскользнула вниз и упала в кучу соплей. от которых я усердно отплевывалась, пока переворачивалась на спину.

– Осторожно!

Однако крик оказался запоздалым, и я в панике округлила глаза, когда Чейн приземлился на меня, вышибив весь воздух из легких. Я согнулась в три погибели, а Чейн застонал. Где-то рядом упали Пиас и Мэдокс, и я поняла, кто когда падал, по их пикантной ругани.

– О, господи, кажется, мне нужен отдых, – простонала я.

– Говорят, на пятидесятом этаже круто, – предложил Чейн, с трудом откатившийся от меня в сторону. Мы уставились друг на друга, задыхаясь.

– У вас все в порядке? – прервал мой окутанный слизью брат, который, обвив руки Пиаса вокруг своей шеи и качаясь на ходу, направлялся к нам.

– С сегодняшнего дня у меня нософобия, – проворчала я.

– А я больше никогда не буду ковыряться в носу, – тожественно поклялся Мэдокс.

– Что будем делать? – спросил Чейн, потирая лоб. У него после столкновения со скалой остались легкие синяки.

– Если мы останемся здесь, Зевс наверняка вернется. Он как Лесси, только злой.

Мы в недоумении оглядели пещеру. Потом я посмотрела на Тартара, но он снова спал глубоким сном.

– Я попытаюсь уговорить его открыть рот, – вздохнула я и поднялась на ноги, но Мэдокс остановил меня. Его рука лежала на моем плече, и он сжал его, ожидая, что я подниму взгляд.

– Может быть, ты не могла его разбудить, потому что была в неправильном теле? – спросил он с нежной улыбкой. – Лучше оставь его здесь.

– Точно! Звучит логично.

Я посмотрела на себя, но все же помедлила.

– И что нам потом с ней делать?

Улыбка исчезла с лица брата.

– Если от ее души больше ничего не осталось, уничтожь разум. Это милосердно.