Гнев

К тому времени дождь уже хлестал вовсю, через стеклянные ширмы, закрывавшие террасу кафе, ничего не было видно. Я вышел и встал в дверном проеме офисного здания по соседству. Люсия опоздала на пару минут. Я бросил чемодан на заднее сиденье и сел рядом с ней.

— Где стоянка? Может, лучше оставить машину там? Я знаю продуктовый магазин, который торгует допоздна.

— Нет, я хочу вернуть машину владельцу. Она взята на имя Матис, и Боб Парсонс знает, что это я. Если машина будет считаться в угоне, возникнут проблемы с полицией. Я бы оттянул этот момент, насколько возможно.

— Да, разумно.

Я объяснил ей, как проехать на стоянку. Люсия высадила меня у входа. Я вывез «рено»; она последовала за мной. Немного не доезжая до прокатной конторы, я остановился и перегрузил картонные коробки с продуктами в «ситроен». Люсия ждала, пока я вернул машину и получил назад залог. Через несколько минут мы уже неслись по Муайен-Корниш на восток.

Разговор не клеился. Я спросил ее, подключен ли в Больё телефон, и она ответила, что да. Очевидно, Адель Санже всегда оставляла свои дома готовыми для вселения, считая, что так практичней. Люсия захватила с собой постельное белье и полотенца, а также немного хлеба. Как только она открыла дверь, я стал переносить вещи. Из-за дождя, темноты и ступеней дело двигалось не быстро. К тому времени как все было закончено, Люсия успела разжечь камин.

Я не смог скрыть своего удивления. Она подняла брови.

— Вы думали, я брошу вас в этом беспорядке и сразу уеду в Канны?

Именно этого я и ждал.

— Я боялся, что кто-то заметит машину возле дома.

— Да кто ее увидит в темноте?.. Теперь давайте посмотрим, где вы будете спать. Адель говорила, что наверху есть большая спальня. Окна с этой стороны соседям не видны, поэтому с задернутыми шторами можно спокойно включать свет. Но лучше бы, конечно, сначала убедиться, что там есть шторы. Эх, надо было взять фонарик.

Я достал спички, и мы поднялись наверх. Я стоял в дверном проеме, прикрывая зажженную спичку рукой, пока Люсия задергивала занавески. Затем она включила свет, и мы увидели большую двуспальную кровать, обитую желтым в белую полоску кретоном. Узкая дверь с полукруглым проемом вела в ванную. Люсия оценивающе огляделась. В углу стоял сосновый платяной шкаф. Она подошла к нему и принялась доставать одеяла и подушки.

— Неплохо, — прокомментировала Люсия. — Адель сдает жилье дорого, но оно стоит своих денег.

— Я полагаю, жильцы не появятся?

— Еще месяц по крайней мере. Некоторые из ее домов заняты круглый год, но большинство только в сезон, с мая по сентябрь. Вам тут будет удобно?

— Вполне.

— Вообще-то здесь прохладно, но можно принести снизу электрический обогреватель, чтобы просушить одеяла. А мы пока чего-нибудь выпьем. Полагаю, не откажетесь? Постель застелим позже.

Я никак не ожидал увидеть Люсию такой домашней. Весь ее облик, манера двигаться неуловимо изменились. За пять минут она разобралась с незнакомыми кухонными приборами и почувствовала себя как дома. Немного поохав над моими продуктовыми закупками — я забыл купить масло, поэтому омлет исключался, — она лихо соорудила какое-то вкусное блюдо из яиц, томатной пасты и мелко порезанных ломтиков чесночной колбасы. У нас был хлеб и к нему бутылка красного вина на низеньком журнальном столике у камина.

Я думал, Люсия захочет обсудить планы на ближайшую неделю, но я ошибся. Планировать предоставлялось мне, а ее роль сводилась к снабжению, тактической поддержке и поддержанию моего морального духа. Кое-какие подробности моей личной жизни она выведала у Адели Санже, а теперь хотела узнать про моих друзей: чем занимаются, сколько им лет, состоят ли в браке, где живут, сколько зарабатывают, что говорят и что думают. Когда я упомянул имя своей хорошей знакомой, которая писала для модных журналов, Люсия явно навострила уши, и ее вопросы стали продуманными. «Это с ней он спит?» — явно размышляла она. А потом спросила почти напрямик.

— На следующей неделе вас, возможно, объявят в розыск. А как же ваши друзья? Они будут о вас волноваться?

— Думаю, да. Но тут уж ничего не поделаешь.

— А как же самые близкие?

— Вы имеете в виду мою любовницу?

— Вы мне о ней не рассказывали.

— Потому что ее не существует.

— Неужели у вас никого нет? — Недоверие в голосе Люсии должно было мне польстить, если бы я не раздумывал, как поскорее перевести разговор на другую тему.

— Прямо сейчас — нет.

— По собственному желанию?

— Отчасти.

Ее брови недоверчиво поднялись.

— А, понимаю, вы из тех, кому трудно угодить. — Люсия улыбнулась. — Расскажите мне про последнюю. Какой она была?

Я отхлебнул вина.

— Я уже почти забыл. Доктор в больнице сказал, что через какое-то время я совсем забуду.

Ее улыбка погасла.

— Что случилось? Она умерла?

— Насколько мне известно, нет. В той больнице пациентом был я.

— И вы не хотите говорить о ней?

— И даже думать, когда у меня это получается.

Последовала пауза.

— Понимаю. С ней связаны плохие времена.

— Да.

К счастью, Люсия не стала развивать эту тему. Допив свой бокал, она принялась убирать со стола. Я хотел было ей помочь, но она меня остановила: