Глупая девчонка (СИ)

В тот момент даже голос не дрогнул. И глаза ничуть не заслезились. Разве что похолодели вновь. Да только в душе я рыдала, как тогда, сидя дома, в нашей постели, с болью понимая, что моя любимая стала проституткой.

- Ты.. ты… рассказала ей, что всё знаешь?

- Да. В тот же день. Я ревела, кричала, швыряла её дорогие тряпки и снова ревела навзрыд. А она только стояла, молча, в дверях и ждала, пока я успокоюсь. Её тёмные глаза не говорили ничего – ни страха, ни боли, ни сожаления. Они стали стеклянными. Уже давно. А я всё плакала… А потом, когда слёзы кончились, я вдруг спросила: «Это правда? Скажи, что это неправда! Скажи, что ты никогда этого не делала и никогда не будешь!». «Да, я трахаюсь и получаю за это деньги» — отрезала Лин, и моё сердце будто остановилось. «Только знаешь – это всё же лучше, чем горбатиться официанткой за жалкие гроши. Я отдаю Итану больше половины, но этого всё равно хватает на любые шмотки и даже на нашу квартиру. Я могу купить всё, что пожелаю. И я могу уйти тогда, когда захочу. Потому что я сама пришла туда. Не за долги, не под дулом пистолета. Мне просто это нравится. Я такая!»

Странно, но её голос словно сейчас звучит у меня в голове. Такой же звонкий, такой же холодный.

- Мне стало так больно. Словно в грудь вонзили нож. Но Лина… Я вдруг поняла, что теряю её. Навсегда теряю. И ничего уже нельзя сделать. «Убирайся». Я прошептала это злобно, не поднимая глаз. Я сама не узнала свой голос. Он был действительно страшный. Словно говорила вовсе не я. А что-то другое во мне, что-то озлобленное, униженное, растоптанное. Это было страшно.

- И она ушла?

Поднимаю взгляд и вижу твои глаза. Кажется, они блестят. Ты что, плачешь, Бри? Как же так? Я… ни слезинки… но ты… что же со мной?

- Да. Ушла. Не забрав никаких вещей. Молча. А я была … почти мёртвой.

Тянусь за сигаретой. Нет больше сил терпеть. Надо прекратить эту пытку. Перестань биться! Я больше не могу! Не стоило… не стоило.. слишком больно. Слишком… Лина…

- Моя жизнь снова изменилась. Я осталась одна. С каждым днём надежда на то, что она вернётся, таяла на глазах. Через несколько недель, я уже не ждала. Всё также плакала по ночам, думала о ней, волновалась за неё, но не ждала. Я знала, что мы уже не сможем быть вместе после всего этого, но сердце отчаянно билось за неё. Я просто хотела помочь. Я хотела, чтобы она поняла, что творит. Она губит свою жизнь, и я обязана спасти её. Я так думала.

- Но как?

- Я пошла к её отцу. Долго добиваться встречи не пришлось. Его секретарша впустила меня, едва услышав, что я хочу поговорить о Лине. На самом деле её отец давно порвал все связи с дочерью, но в тайне надеялся, что она сама одумается и вернётся домой. Поэтому звуков её имени было достаточно, чтобы отворить любые двери. Впрочем, увидев меня, он даже не пытался изобразить вежливость. Прежде, чем меня выставили вон, я успела выкрикнуть, что Лина работает на его дружка, Итана, в его элитном борделе. И что он должен забрать оттуда свою дочь, пока не стало слишком поздно.

- И что он сделал?

- А ничего…

- …

- Он долго молчал, стараясь прийти в себя. А потом ударил кулаком по столу и заявил, что у него больше нет дочери! «Сначала она пожелала жить с девушкой! Затем позорила меня в клубах! Теперь решила поиграть в проститутку!? Пусть творит, что вздумается! Довольно!»… Я не верила, что он так легко сдаётся. Но именно так и случилось. Единственное, что сделал её отец – это разорвал все контракты с Итаном и под угрозой смерти запретил ему говорить клиентам, чья дочь на самом деле Лин. Он сдержал слово. Больше у него не было дочери…

Кажется, мы обе не можем поднять глаза. Ты ведь тоже чувствуешь это, Бри? Безысходность? Беспомощность? Отчаяние… Я ощутила их тогда и до сих пор порой не могу справиться с этими страхами.

- Спустя какое-то время я набралась храбрости, чтобы постучаться в ту самую железную дверь, за которой теперь жила совсем другой жизнью моя ненаглядная Лин. Охранник не впустил меня, но через пару минут дверь снова открылась, и ко мне вышла Лина. Худая, бледная, но всё такая же «красивая». Дорогое платье по последней моде, тонны макияжа, алые губы. Только что-то в ней было не так. Глаза. Стеклянные, неживые. Она улыбалась. «Ты, наконец, поняла меня, любимая?». Ни черта я не понимала. Я снова принялась уговаривать её бросить всё это, уйти вместе со мной. Попробовать начать всё с нуля. Но Лин будто не слушала. Она оттолкнула меня в сторону, и я упала, ударившись об асфальт. В этот момент я заметила на её исхудавших руках синяки и следы от уколов. «Ты не понимаешь!» — это было последнее, что я услышала, прежде чем железная дверь закрылась, разлучив нас навсегда.

- И ты больше никогда не видела её? – вопрошали твои исполненные отчаяния серые глаза.