Глухая Мята

«Вот оно какое дело!» — думает Григорий и уж теперь отчетливо примечает броскую красоту механика, которую он раньше видел мельком, меж делами, как вещь ненужную, несущественную для того, что происходит в Глухой Мяте. Теперь же красота лица механика приобретает иное значение — она имеет прямую связь с именем знаменитого профессора, а это очень важно Григорию. Он старается подробнее вспомнить рассказ жены о главном враче. По словам Ульяны, Снегирева — скромный, душевный человек, знающий врач, очень проста в обращении с подчиненными, чутка к людям. Вспомнив это, Григорий вспоминает и другое — однажды он видел Ульяну со Снегиревой. Они вместе входили в больницу, он окликнул Ульяну, она задержалась на крыльце, а Снегирева прошла в дверь, но он успел заметить крупную фигуру, покатые плечи и простое, немного широковатое лицо.

— А я видел вашу жену! — говорит он механику.

— Может быть! — небрежно бросает Изюмин, понимая значение взгляда бригадира и позволяя разглядывать себя.

«Красив! — думает Григорий. — Очень красив! Лицо сильное, волевое, умное!» А механик вэто время говорит с улыбкой:

— Ну, осмотрели меня?

— Осмотрел! — отвечает Григорий с той же долей вызова, которая прозвучала в голосе механика.

— И что же?

— Вы красивый мужчина! — серьезно отвечает Григорий.

— А не мало? — спрашивает Изюмин и тоже становится серьезным. — Давайте начистоту, бригадир!

— Давайте! — отвечает Григорий. — Может быть, присядем на сосну. Так удобнее будет.

— Присядем, — соглашается механик и садится первым.

Они — бригадир Семенов и механик Изюмин — сидят рядом, тесно, как старые друзья, но разговор их отрывочен. Они похожи чем-то на фехтовальщиков, которые еще не стали в боевую позицию, но уже внутренне готовы к схватке, хотя маски подняты. Фехтовальщики улыбаются, их руки еще хранят тепло пожатия, но один уже принимает боевую стойку, изгибает шпагу, чертит воздух — готов стремительным движением пронзить противника. Так проходит минута — и вдруг опускаются забрала, раздается звяк стали, лица фехтовальщиков глухо закрыты сеткой Они обмениваются молниеносными, хотя поначалу и прощупывающими ударами.

— Вам рассказали обо мне? — устремляется шпага Изюмина.

— Да! — следует ответный выпад.

— Что же вы ответили?

— Правду.

— А вы всегда говорите правду?

— Всегда.

— Слушайте, Семенов, вы действительно…

— А вы?

— Стараюсь!

— Стараетесь исправиться?

— Как видите… Слушайте, бригадир! А не много вы берете на себя?!

— По силам, Изюмин, по силам!

— Курите, Семенов. Вы, кажется, не выдержали, опять начали!

— Нет, не выдержал! По некоторым причинам опять начал…

И они враз опускают руки в серебряный портсигар механика, набитый дорогими папиросами. Их пальцы сталкиваются, и они на мгновение замирают для того, чтобы долго и пристально посмотреть в глаза друг другу. Никто из них первым не опускает взгляда, их глаза спокойны, раздумчивы: синие — у механика, черные — у бригадира. Оба понимают, что взгляды нужно развести разом. Так они и делают.

— Ну, бригадир, не ожидал я от вас такого! Сильный вы человек! — весело хохочет Изюмин и слегка похлопывает рукой Григория по коленке. — Что вы можете сказать против меня? Ничего! Вы просто доложите руководству, что механик со своими обязанностями справлялся отменно.

— Я обязан!

— Ну вот видите! — довольно потирает руки механик и шутливо раскланивается. — Меня ждут дела. Станция, знаете ли, требует присмотра! До встречи!

— До встречи! — тоже шутовски склоняется Григорий. Механик уходит, а Григорий еще долго сидит на сосне и ждет, когда перестанет биться у подбородка трепетный, горячий живчик. Умен, здорово умен механик, коли понял, что именно мог говорить о нем Сутурмин. И добился своего — узнал, что ничего плохого не сказал о нем бригадир в леспромхозе, на честности сыграл, на прямодушии Григория.

«Ничего! — думает Григорий. — Посмотрим, механик Изюмин, посмотрим, что ты дальше будешь делать, как поведешь себя! Сам хотел идти за бобиной — интересно! Очень интересно!»

Живчик у подбородка замирает.

«На дочери знаменитого профессора женаты, механик Изюмин? Интересно! Очень интересно!»

6

Федор Титов и Георгий Раков работают до поздней ночи — создают запас древесины на утро. Трелюют хлысты одним трактором, так как чокеровать некому — нельзя же держать вальщиков в лесосеке больше полусуток.