Читаем Глубокое ущелье полностью

Балабанчику, рабу Дюндара Альпа, шел четырнадцатый год, но был он так худ, что казался лет на пять моложе. Огромные глаза с длинными ресницами придавали его детскому лицу странную красоту. Заслышав звон сабель на соседнем дворе, он не удержался, влез на дерево, хотя знал, что может заработать за это палку. Единственным его другом на свете была Аслыхан, дочь Каплана Чавуша.

Вопрос Каплана Чавуша вывел Балабанчика из задумчивости. Пытаясь скрыть зависть, он робко улыбнулся.

— Давай посмотрим теперь, джигит Балабанчик, как эти лентяи станут позорить наши сабли, ладно?

Из дома Дюндара Альпа послышался злобный женский голос:

— Балабанчик! Гяурская свинья! Балабанчик, где ты?

Мальчишка быстро соскочил с дерева и исчез.

Каплан Чавуш покачал головой, подошел к верстаку, окинул взглядом сабли. Глубоко вздохнул, словно огорчился позору, который предстоит любимому оружию. Сам он с одинаковым мастерством рубил саблей и с правой и с левой руки и, когда упражнялся с учениками, обретал необыкновенную силу и ловкость. Полчаса подряд мог махать саблей, сражаясь с молодыми парнями, а ведь сила их была еще не источена, легкие работали, как мехи,— и только покрикивал: «Сильнее руби, тебе говорят! Сильнее! Эх вы, слабаки!» Так, бывало, загоняет, что им небо с овчинку покажется.

— Выберите себе по щиту!.. Опять ты за стальной схватился, гяурский сын?!

— Больно звенит хорошо, мастер Каплан!

— А таскать его кто будет? Почему туркмен сделал себе щит из тростника да оплел его шелковым шнуром? Потому не ишак он, чтобы таскать тяжести. А вот саблю — это закон — воин должен выбирать, какую захочет. Чтобы найти по руке и ловко с ней обращаться. Мастера говорят: «Сабля должна быть легкая, а резать должна глубоко». Почему? Потому что в бою с тяжелой запыхаешься... Не бойся, что легка, была бы остра. На что она тяжелая, если нет в руке силы, а в голове ума? Из благородной стали чтоб была, а вес — по руке...— Он выбрал саблю, ударил несколько раз по щиту, вложив в удар всю тяжесть своего тела.— Вот так! Если не по руке возьмешь, разлетится на кусочки, как стекло. Посмешищем станешь в бою. Рад будешь хоть палку раздобыть где-нибудь. А ну, покажите себя! Тот, кто сегодня мне руку поцарапает или рубаху порвет, получит благороднейший дагестанский клинок!

Керим и Мавро навалились на Каплана Чавуша с двух сторон. Двор огласился звоном стали.

В дверях с вымазанными в тесте руками показалась Аслыхан. Глаза ее засветились гордостью, когда увидела, что отец, ни на шаг не отступая, стоит один против двух сабель. Она достаточно разбиралась в этом искусстве, чтобы заметить ошибки, которые делали при выпадах ученики отца, и миг, когда он мог выбить у них из рук сабли...

Всего неделю Керим без всякой охоты занимался с Капланом Чавушем. Но вопреки ожиданию делал большие успехи. И сейчас он сумел бы защитить себя, если бы, конечно, противником его не был опытный воин. Мавро, который и прежде обучался владеть оружием, не был так ловок, как Керим. Сметливость Керима оказалась важнее страстного желания Мавро стать воином.

Не переставая нападать, Каплан Чавуш покрикивал на учеников:

— Поглядите-ка на них, поглядите! Все сверху норовят ударить, безмозглые, как бабы толчком по крупе... Говорил ведь: целишься в голову — бей в локоть. Бьешь по шее — целься в колено.— Заметив, что дочь вышла посмотреть, он крикнул во весь голос: — А ну, держись! Головы берегите! Головы! — И пошел в атаку, прикрываясь от ударов юношей кривой туркменской саблей и прижимая их к противоположной стене.

— Давай, Каплан Чавуш! Да будет остра твоя сабля!

Юноши, опустив оружие, оглянулись на голос: они тяжело дышали, щеки у них раскраснелись.

— Хватай саблю, сестра Аслыхан! Не сладить нам с твоим отцом,— взмолился Мавро.— Помоги!

— Не открыл он вам всех тайн сабли. Кривая сабля — в обороне щит, а в нападении сразу две раны наносит.

— Сколько стоит такая сабля, мастер Каплан? Самая лучшая?

— От ста до пятисот алтынов. Бабские украшения из камней на рукоятке не в счет. Называю цену голого клинка, гяурский сын. Недаром говорят: «Покупаешь саблю — смотри в мошну». Значит, рубит не сабля, а мошна.— Он напустился на дочь: — И не стыдно стоять, руки в тесте! Нет чтобы подумать: столько времени бьются, надо бы айрану принести. А ну, бегом!

Аслыхан скрылась в доме. Каплан Чавуш поцеловал ржавую саблю, которую держал специально для упражнений, поднес ее ко лбу, почтительно положил на место.

Перейти на страницу:

Похожие книги