Глубокое озеро Чар

К реке мы шли с явной неохотой. Было страшно, моторошно и неуютно, стоило только представить, что возле реки нас ждёт мёртвая Мария с каким-то гробом. Яшка была угрюмой и неразговорчивой, лишь один раз из её ротика вырвалось заковыристое ругательство, когда она споткнулась своей большой туфлей о камень.

Река обозначила себя запахом сырости и тихим плеском, который был каким-то вкрадчивым, мистическим, словно не вода, а язык большого чудовища облизывал берег. В дополнение к этому мрачному антуражу закапал дождь, и Яшка, наконец, подала голос:

— Наказание Господне… Все через задницу! Вечно влипнем куда-то!

— Меня сейчас больше всего беспокоит, что мы вымокнем под дождём! — прервала я этот поток недовольства, ибо подруга могла распаляться бесконечно.

— Ой! А я и забыла! — вдруг воскликнула Яшка и, порывшись в карманах широкой кофты, выудила оттуда два разноцветных свёртка. — Лолита дала!

Предусмотрительная старуха снабдила нас дождевиками, и я мысленно поблагодарила её, натягивая шелестящий кусок целлофана синего цвета. Стало получше, и, когда перед нами появилась лента реки, мы сбавили шаг, передвигаясь, как черепахи. Дождь усиливался, было тепло, и аромат магнолии, витавший в воздухе, казался тревожным.

— Куда идти? — Яшка повертела головой, шелестя, как пакет с конфетами. — Не нырять же???

— Ага, щас! — я с содроганием посмотрела на серую воду, прорезаемую крупными каплями. — Нелётная погода…

Мы топтались возле реки, вытягивая шеи, но ни общительного трупа, ни других аномалий не замечали, отчаянно таращась под каждый куст.

— Смотри, вон деревья, похожие на деревья с рисунка Анжелики, — Яшка пошелестела в сторону двух корявых стволов, а я за ней, нервничая оттого, что из-за этого шелеста не слышу, что происходит вокруг.

— Может, мы напугали её? — предположила я. — Это зрелище не для слабонервных… В смысле, мы в дождевиках…

— А то! — раздраженно хмыкнула Яшка. — Мы её напугали! А она нас ничем не напугала? Особенно когда из шкафа вылезла??? Я смотрю… ой!

Яшка взмахнула руками и плюхнулась вниз, зацепившись о какую-то здоровенную корягу, лежавшую на нашем пути.

— Ты цела? — я наблюдала, как подруга поднимается, а по её дождевику стекают струйки грязи.

— Почти… — Яшка опустила глаза и прошептала: — Гроб…

Я тоже посмотрела вниз и охнула, то, что я приняла за корягу, оказалось старым, задубевшим от воды, гробом. Он с немым укором лежал под нашими ногами и взывал к нам потрескавшимся крестом на чёрной крышке.

— И что? — шепнула я.

Мне казалось, если я заговорю громче, то что-то случится.

— Наверное, открыть его нужно, — Яшка громко сглотнула и отступила на шаг.

— А чего ты пятишься??? — прошипела я. — Думаешь, я открывать его буду???

— Давай вдвоём, — Яшка взглянула на меня одним взглядом из-под капюшона. — Но я не уверена, что это правильное решение…

— А что тогда с ним делать? Не с собой же тащить??? — я покосилась на гроб. — Не зря же о нем разговоры велись!

— Ну, смотри… — Яшка глубоко вздохнула. — Сейчас наглядимся…

Я обошла гроб и встала рядом с ней, от страха слыша все звуки, будто через трубу. Дождь грохотал по дождевику с силой ударной установки, целлофан шелестел, будто осыпалась куча гравия, а крышка гроба открывалась со звуком железной двери бункера. На секунду мы зажмурились, а когда открыли глаза — ахнули и нахватались распахнутыми ртами дождевых капель.

— Ух ты… — прошептала Яшка, облизываясь. — Вот это да…

В гробу покойника не оказалось, а вместо него на истлевшей ткани лежал небольшой ларец, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — он из чистого золота. Тяжёлая крышка, украшенная драгоценными камнями, имела вид выпуклой тарелки с кольцом посредине, а из замочка торчал ключик.

— Неужели сокровища??? — Яшка даже задышала чаще. — Золото, камешки, денюжки…

— Яшка! — я наступила ей на ногу. — Остынь! Ты веришь в то, что в нашем случае это будут сокровища???

— А что тогда? — она оттолкнула меня и спрятала ногу за другой пяткой.

— Всё что угодно! Очередной демон, глаз ведьмы или тютюрка колдуна! — в сердцах ответила я, ощущая, что дождь начал припускать вовсю. — Берём ларец и уходим!

— С тютюркой? — Яшка потрясла указательным пальцем. — Это ведь гадость!

Я попробовала поднять ларец, но он был тяжеленным, словно набитый камнями.

— Открой его!

Этот громкий крик заставил меня подпрыгнуть так высоко, что капюшон зацепился за ветку дерева.

— Ох, мама дорогая… — выдавила Яшка. — Легка на помине…

Я обернулась и увидела Марию, покачивающуюся чуть поодаль. Она указывала грязным пальцем на ларец и повторяла:

— Открой… открой…

Приходя в себя от страха, я повернула ключ и, приоткрыв крышку, увидела маленькую темную бутылочку, заткнутую винной пробкой. Никаких сокровищ в себе ларец не скрывал…

— Нужно выпить… — труп затрясся, как в лихорадке. — Нужно выпить… Они идут… Уходите!

Марию трясло все сильнее, она начала пропадать, как изображение в испорченном телевизоре, и когда её лицо в последний раз появилось из покрывала грязных, мокрых волос, она закричала:

— Они идут!