Глубинный путь

Ко мне подошел Тарас. Он расчувствовался и начал рассказывать о своих мечтах.

Парень твердо решил стать инженером-туннелестроителем. «Буду кротом», — говорил он мне о выборе будущей профессии.

Он мечтал о туннелях, которые свяжут мыс Дежнева с Гибралтаром, Гибралтар с мысом Доброй Надежды, а мыс принца Уэльского с мысом Горн. Мечтал превратить Антарктику и приарктические пространства в ульи, сотами которых станут подземные тропические сады, прокопаться к центру Земли, разыскать все геологические богатства нашей планеты, собрать все спрятанные в глубинах памятники старины.

Мы смотрели на звездное небо. В Москве звезды были еле видны — заливавшее город электричество освещало небо, заставляя бледнеть далекие солнца.

— Интересно, есть ли и там завоеватели глубин? — спросил Тарас.

Вдруг электрические фонари начали гаснуть и звезды над столицей засияли ярче.

В доме тоже погас свет. Раздались поспешные шаги. Из другой комнаты вошел Антон Павлович.

— Война!.. — взволнованно воскликнул он. — По радио передают правительственное сообщение. Час назад враг одновременно напал на наши восточные и западные границы. Против нас выступил блок реакционных государств. Над пограничными городами идут воздушные бои. На границах уже гремит артиллерийская канонада… Предполагается, что враг намерен атаковать с воздуха Москву…

5. Бой в воздухе

Не помню, как я оказался в автомобиле полковника Шелемехи.

Знаю только, что мы оставили Москву через полчаса после того, как было сообщено о начале войны.

Кажется, я сразу попросил Станислава, чтобы он взял меня с собой как корреспондента. Шелемеха поморщился, но все же согласился. Черняк обещал немедленно оформить мне командировку в армию. Пока еще было неизвестно, сразу ли часть Станислава вступит в воздушные бои. Но он командовал соединением истребителей, и я был уверен, что скоро стану свидетелем воздушной войны.

Мы ехали очень быстро. Расположение части находилось более чем в ста километрах от Москвы. Станислав надеялся покрыть это расстояние максимум за полтора часа. Ему было неприятно, что война застала его не на аэродроме, и он частенько чертыхался.

Надо сказать, что и на этот раз война началась неожиданно. Хотя отношения с государствами, где к власти пришли реакционные партии, в последнее время сильно обострились, наши военные специалисты не считали, что военные действия могут начаться так быстро. Врагам удалось перехитрить нас: они сумели тайно подтянуть свои армии к нашим границам.

Но это вовсе не означало, что Советский Союз был не готов к войне. Через два-три часа после сообщения почти все находились на своих местах.

Офицеры быстро вернулись в свои части. Среди них был и полковник Шелемеха. Промчавшись последние километры, мы подкатили к огромным воротам, у которых стоял часовой.

— Приехали, — сказал Станислав.

За воротами я ожидал увидеть множество ангаров, широкое летное поле, асфальтированные стартовые полосы. Но здесь не было ничего, кроме маленького леска, кустов и нескольких беленьких домиков.

Ангары, склады горючего и даже летные полосы прятались глубоко под землей. Лес рос поверх железобетонных подземных пещер. При вылете самолетов искусственные кусты раздвигались, открывая широкие выходы из подземелий, откуда машины поднимались в воздух. Посадка производилась на поле за лесом. В определенных местах аэродрома самолеты опускались под землю и исчезали.

— Опыт Глубинного пути помог нам поглубже спрятаться под землей, — сказал мне полковник в одну из свободных минут.

Работы у него действительно было много. Разве что начальник штаба части был занят еще больше.

В ту ночь, когда мы прибыли на аэродром, Шелемеха ночевал в штабе и домой поехал только утром. Позавтракав и перекинувшись несколькими словами с Ниной Владимировной, он вернулся в часть.

Истребители были готовы в любую минуту подняться в воздух и лететь по приказу. Но из главного штаба поступило указание не утомлять людей ненужным ожиданием.

Время шло. Никаких сообщений с фронта не поступало. Только через двадцать часов после начала войны Шелемеха получил приказ поднять истребители в воздух.

Я стараюсь восстановить в памяти события той ночи. Сейчас они кажутся мне похожими на сон.

Было около девяти вечера. Сумерки сгустились, и на аэродроме, казалось, воцарился абсолютный покой. Ночных полетов не предусматривалось.

Вдруг к телефону экстренно вызвали командира. Я слышал только, как полковник Шелемеха отвечал:

— Слушаюсь, слушаюсь.

Внезапный приказ наэлектризовал командира. Он положил трубку. Через несколько секунд зазвенели сигналы тревоги, начали открываться подземные ангары, выкатывались самолеты, при свете сереньких фонарей суетились механики и красноармейцы из аэродромной команды.

Соединение Шелемехи состояло из ста сорока четырех стратосферных самолетов, вооруженных сорокамиллиметровыми пушками. Они выстроились звеньями, отряд за отрядом, эскадрилья за эскадрильей. К командному пункту спешили командиры отрядов и начальники штабов. Разговор с командиром бригады занял не более трех минут.