Глубинный путь

— Дальше? Он пошутил, что у меня, верно, полный чемодан бумаг. Я ответил, что важные бумаги в чемоданах не возят — их хранят при себе. Когда наступили сумерки, этот человек предложил мне пойти в вагон-ресторан поужинать. Я согласился. Мы пошли через вагоны. В одном тамбуре дверь была открыта… Мы остановились. Человек выглянул в дверь и что-то сказал о чудесном пейзаже. Я подошел и тоже выглянул. Помню, он еще спросил меня: «А где же ты держишь свои важные документы?» Я рассмеялся и повернулся к нему. Я тут мне стало страшно. Он крепко стиснул мою руку и как-то странно смотрел на меня. Я хотел вырваться. Он требовал у меня бумаги… И больше ничего не помню. Верно, тут я упал с поезда.

Тарас замолчал и на мгновение закрыл глаза.

— Устал, — сказала Корсакова и многозначительно посмотрела на нас.

— А ты не помнишь, как он был одет и как себя называл? — опросил Томазян.

— Нет.

Доктор недовольно покачала головой.

— Завтра можно продолжить беседу, — тихо сказала она.

— А нам ничего нельзя ему рассказать? — спросил Аркадий Михайлович.

— Вам?.. Можете, только коротко.

— Помнишь, Тарас, свой проект туннеля?

— Это, верно, несерьезное дело, — снова краснея, проговорил Тарас.

Мы все улыбнулись. Аркадий Михайлович взял больного за руку и сказал:

— Почему несерьезное? Сейчас инженеры разрабатывают проект туннеля. Не такого, как ты предлагал, но он все-таки свяжет Москву с Дальним Востоком. А ведь ты именно об этом мечтал.

Мальчик взволнованно смотрел на нас. Корсакова настойчивыми жестами показывала, что время уходить.

— Выздоровеешь — познакомишься с этими инженерами, — сказал, вставая, Довгалюк.

Минут через пятнадцать мы покинули больницу. Мне казалось, что Томазян недоволен результатами беседы с мальчиком. Ясно было, что совершено преступление, но где его причина? Как оказался у Тараса паспорт Адриана Маковского и куда исчезли документы Тараса?

15. ПРОЩАНИЕ НА БУЛЬВАРЕ

Поздно вечером я вышел на улицу, чтобы после целого дня утомительной беготни подышать свежим воздухом. Подготовка к моему отъезду доставляла много работы ногам и забот голове. Нужно было уладить бесконечное количество дел, сообщить родным и знакомым о продолжительном путешествии, а главное — позаботиться об инструкциях и документах, которыми должно было снабдить меня управление строительством.

После дневных хлопот гудело в голове, и я с удовольствием шел по опустевшему бульвару, стараясь ни о чем не думать.

Уголок бульвара, куда я попал, выходил к реке. Здесь почти не было фонарей, под деревьями мрак еще более сгущался. Тонким белым покрывалом лежал на земле снег — еще никто не успел протоптать на нем дорожку. Едва долетал отдаленный шум города.

Я медленно брел между черными деревьями, пока не очутился возле обрыва над рекой, где стояли беседка и несколько скамеек. Летом здесь всегда было людно, а теперь по дороге мне не встретился ни один человек. Никого, казалось, также не было ни в беседке, ни поблизости.

Но вскоре я заметил, что в нескольких шагах от меня, там, где от беседки вниз к реке сбегали ступеньки, прислонившись к перилам лестницы, неподвижно стоит человек.

Я вошел в беседку и сел. Человек на лестнице, по-видимому, меня не заметил.

Мое обычное любопытство заставило меня внимательно приглядеться к одинокому темному силуэту. Кто этот человек? Почему он здесь стоит?

Вспыхнувшее во мне любопытство сразу отвлекло мои мысли от всего, чем я жил последние дни. Мне показалось, что исчезли невероятная усталость и головная боль.

Прошло с полчаса. Кроме нас двоих, в этот уголок не заглянул ни один человек. В такой поздний час и в такую погоду ни у кого не было охоты слоняться по бульвару.

Я понимал, что пора возвращаться домой, но фигура на лестнице удерживала меня на месте. У меня было такое чувство, словно я вступил в соревнование с этим незнакомцем и если я уйду раньше, чем он, то буду побежден.

Сидеть уже надоело, но я упорно выжидал, пока незнакомец тронется с места… Наконец фигура на лестнице зашевелилась и медленно начала подниматься вверх по направлению к беседке. Человек остановился в двух шагах от меня и снова повернулся к реке. Тем временем мне захотелось курить. Это позволило мне обратиться к незнакомцу.

— Простите, нет ли у вас спичек? — опросил я его.

Человек резко обернулся, показывая этим, что до сих пор он меня не замечал.

— Нет ли у вас спичек? — повторил я.

Он молча сделал шаг ко мне и протянул коробку со спичками. В полутьме я не мог разглядеть его лицо, он же, казалось, не проявлял по отношению ко мне никакого любопытства.

— Может быть, закурите? — предложил я ему папиросу.

— Нет, спасибо, — ответил он, и голос его показался мне знакомым.

Я чиркнул спичкой и зажег ее. Огонек осветил мое лицо.

— Олекса Мартынович, это вы? — удивленно спросил незнакомец.

И тут по голосу я узнал Макаренко.

— Не знал, что вы любите романтические прогулки в одиночестве, — сказал я смеясь.

— Оказывается, между нами есть сходство, — с едва заметной иронией ответил он. — Вы давно здесь?

— Порядочно. Но все же меньше, чем вы.