Глубинка

— Можно включить рацию? Хоть последние известия послушаю, что там в свете… Ну, можно?

— Батареи и так едва тянут. Включишь — подсадишь. Как с базой свяжусь?

— Жмо-от! — заныл студент. — Хоть на минутку! Может, меня мама по эфиру разыскивает! — Он выбросил над головой кулаки. — Сбегу-у!

— Не ори, люди спят.

— Еще бы! — Женька захохотал. — Устали спать, потому и дрыхнут!

Гошка в шутку замахнулся на него лопатой, и Женька юркнул в палатку, считая, что разрешение включить рацию получил. Слышно было, как шлепнулись на пол его сапоги, закашлял прокуренным горлом Харлампий.

— Гога! — позвал Женька. — Иди скорее. «Снег над палаткой кружится» передают.

— Я тебе что говорил? — начал Георгий, подходя к рации. — А ну вырубай!

— Полупардон! Старинная песня, — зашипел студент, — юность отцов.

— Своего снега навалом, а ему все мало. — Гошка рацию не выключил, присел рядом. Студент лежал, закрыв ладонью глаза, слушал. Его молодые пухлые губы розово растянулись в улыбке. Песня кончилась, и Гошка щелкнул выключателем.

— Вот. Был снег — и нету. У нас бы таким манером. — Он взял студента за кисть руки: — Сколько накачало?

— Та-ак, — Женька присмотрелся к стрелкам. — Без четверти шесть.

— Через пятнадцать минут — связь. — Гошка потер лоб.

— Чего смурной? — Женька навел на него ясные глаза. — Действительно плохо?

— Хуже некуда. — Гошка прилег рядом. — Ты ничего такого не чувствуешь?..

— Контроль над собой терять начали, вот что. — Гошка сцепил зубы. На обтянутом сухой кожей лице резко обозначились желваки. Он с минуту глядел на вскинувшего недоуменно брови студента и вдруг сорвался на крик: — Чего глазками хлопаешь, салажонок? Звереть начали, а он не чувствует!

Женька опасливо отодвинулся в сторону, силился что-то сказать, но Гошка не давал, орал на него:

— Людей от безделья спасать надо!

Он неожиданно умолк. В наступившей тишине Сергей на высокой ноте оборвал храп, приподнял голову.

— Опять ор? — просипел он, выпрастываясь из мешка. — С базой говорили?

— Пока нет еще, — ответил Женька. — Гога репетирует.

Потягиваясь, Сергей начал одеваться.

— Чертовщина всякая снится, — пожаловался он, натягивая сапог. — Вроде бы Харлампий — принц Датский. Голый, понимаешь, бегает, сам черный — негр негром, со шпагой. Сергей покосился в сторону начальниковой койки. — Кричит: «Быть или не быть лету?»

Женька захохотал.

— Тише, чертяка, нельзя же так. — Сергей покосился на спящего начальника. — Достукаешься, характеристику составит такую…

Он на вялых ногах прокачался до порога, вышел. Женька не унимался.

— Хватит ржать! — потребовал Гошка. — Башка и без тебя трещит.

— Здравствуй, Вера, здравствуй, — донесся голос Сергея. — Раненько встаешь… Ну, если готов, будем завтракать.

— Слышал? — Гошка кивнул на голос Сергея. — Беги, тащи.

— Э! Э-э, — Женька погрозил пальцем. — Сам бегай. — Теперь я вольный казак, а ты… — Он взглянул на часы, постучал ногтем по стеклу. — Пора! Протрепались две минуты!

Пока Гошка связывался с базой, кричал, клял помехи, требовал перейти на запасную волну, вернулся позавтракавший Сергей.

— Не будет! — встретил его злым выкриком Гошка. — У них там дождь, будь он трижды проклят, вертолет не выпускают, так я понял.

— Значит, дождь. — Сергей прижал кулак к опухшей щеке. — Не выпускают. Весь месяц то туман, то дождь… А если по санзаданию заказать?

— Обязаны! — Гошка подобрался. — В любую погоду.

— Ну так что ж?

Из-под нар Гошка вытащил старые комплекты батарей, начал проверять их тестером.

— Бесполезно! — Женька махнул рукой. — Они же емкость потеряли. Пойдем жрать.

Сергей проводил его глазами, сказал с досадой:

— Все мы емкость потеряли. А ты все же добейся, чтоб поняли нас без лишних слов.

— Попробую. — Гошка зачищал контакты батарей. — Напряжение в них какое-никакое есть, принимать можно, а включишься на передачу — пшик. С минуту, думаю, потянут.

— Во всем-то у нас пшик! — Сергей неумело ругнулся. — Что ж на базе не набрал батарей этих самых, с запасом!

— Что их было хапать? — Гошка встряхнул чубом. — Выдали на месяц, обещали подвезти.

— «Обещали». Теперь связывайся на соплях. А запас, он, понимаешь… Пословица даже на этот счет есть.

Гошка присоединил концы, хлопнул ладонью по связке батарей.

— Знаю, знаю.. Настроюсь на волну и буду долдонить: SOS, в отряде тяжело больной, SOS, в отряде…

— Не вздумай! — отбросив клапан спального мешка, строго предупредил Харлампий. — По санзаданию они вылетят, но ведь дождь, могут грохнуться. Знаешь, что всем нам за обман будет? — Он покашлял в кулак. — Так что брось эту затею. А вы, Сергей Иванович… Не ожидал, что пойдете на такое…

— Погоди, Харлампий! — отрубил Гошка. — Какой обман? Ведь ты же болен!

— Но не умираю же. А таким вызовом пользоваться позволено только в крайних случаях. Это же риск!

— Послушай, Харлампий! — взорвался Сергей. — Отряд в таком положении, что любой риск будет оправдан. Вон я только что опять с рабочими беседу имел.

— Ну и… — Харлампий насторожился. — Как они?

— Что «как они»? — раздраженно переспросил Сергей. — Не пляшут же! Злые, понимаешь, опухшие. Сходи сам и послушай, о чем говорят.