Глубина в небе

Более всего остального помогли осуществить прогулку во Тьме эти экзотермы. До изобретения микроскопа «великие мыслители» утверждали, что высших животных от остальных форм жизни отличает способность индивидов выживать в Великой Тьме. Растения и мелкие животные погибали; выживали только их закукленные яйца. Ныне было известно, что многие одноклеточные переносят заморозку без проблем и без всякого ухода на глубину. Еще более странное открытие сделали биологи Королевской школы в то время, когда Шерканер был там дипломником: они установили, что некоторые формы низших бактерий обитают в вулканах и сохраняют активность даже на время Тьмы. Шерканера эти микроскопические создания просто очаровали. Профессура считала, что они должны впадать в анабиоз или давать споры в периоды, когда вулкан неактивен, но Шерканер задумался, а не могут ли существовать разновидности вулканических бактерий, которые живут за счет собственного выделяемого тепла. В конце концов, даже во Тьме кислорода полно, а в большинстве мест под снегом имеется органическая прослойка. Если существует катализатор окисления при сверхнизких температурах, может, маленькие микробы с его помощью «сжигают» растительность в перерывах между вулканическими извержениями. Такие бактерии лучше всех приспособлены к жизни во Тьме.

В ретроспективе стало очевидно, что этим открытием Шерканер был обязан собственному невежеству. Две жизненные стратегии требовали радикально отличавшихся химизмов. Эффект внешнего окисления очень слаб, а в теплой среде он не работает. Во многих ситуациях это подводило мелких тварей; два механизма генерировали продукты, зачастую ядовитые для носителей других. Во Тьме микроорганизмы получали некоторое незначительное преимущество, оказываясь рядом с точкой вулканической активности. И никто бы их не заметил, если бы Шерканер не искал специально. Он превратил университетскую лабораторию в замерзшее болото и был (временно) исключен с курса, но добился своего. Вот они, экзотермы.

После семи лет селекции в отделе материаловедения бактерии обзавелись чистым высокоскоростным окислительным метаболизмом. И поэтому, когда Шерканер капнул экзотермовой слизи в воздушный сугроб, оттуда вырвался клуб пара, а следом возгорелось неяркое сияние, угасавшее по мере того, как единственная капля остывала и углублялась в снег. Пройдет секунда, и если смотреть очень внимательно (но экзотермам в капле сперва должно повезти), увидишь тусклый свет из-под снега, распространяющийся по поверхности какой-нибудь замороженной органики.

Сейчас более яркое сияние уходило влево. Воздушный снег шевелился и трескался, оттуда поднимался какой-то пар. Шерканер дернул трос, уводя Аннерби и отряд к более богатому топливом участку. Как бы остроумна ни была его идея, а использование экзотермов оставалось своего рода искусством добывания огня. Снег повсюду, но горючие материалы сокрыты под ним. Лишь работа триллионов микроорганизмов позволяла находить и использовать это топливо. Какое-то время даже в отделе материаловедения испугались своего открытия. Как и рогожковые водоросли Южных отмелей, эти крохотные создания в известной мере общественны. Они двигались и воспроизводились стремительно, как и любая рогожка на отмелях. Что, если прогулка подожжет весь мир? В действительности высокоскоростной метаболизм был для бактерий самоубийственным. У Андерхилла и его отряда оставалось от силы часов пятнадцать, пока все экзотермы не погибнут.

Вскоре после того, как отряд покинул берег озера, они оказались на равнине; в Годы Увядания тут, вероятно, размещалась командирская лужайка для игры в боулинг. Тут топлива было вдоволь; в одном месте экзотермы угодили на подснежную кучу остатков дерева траум. Куча разгоралась все сильнее и теплее, пока из-под снега не полыхнуло ярко-изумрудное пламя. На несколько мгновений поле и постройки за ним стали отчетливо видимы. Затем зеленый свет померк, и осталось лишь теплокрасное свечение.

Они отошли от подледки, наверное, ярдов на сто. Если препятствий не встретится, впереди еще более четырех тысяч ярдов пути. Отряд втянулся в болезненную рутину: пройти несколько десятков ярдов, остановиться, разбрызгать экзотермовую слизь. Пока Нижнимор с Хэвеном отдыхали, Аннерби и Андерхилл смотрели, где экзотермам попадается больше всего топлива. На этих местах они пополняли все рюкзаки с илом. Иногда топлива оказывалось слишком мало (в этих местах под снегом тянулась цементная полоса), и приходилось загружать только снег. Он им тоже был нужен — для дыхания. Но без топлива для экзотермов холод быстро становился цепенящим, распространяясь от скафандровых сочленений и подошв. Успех зависел от способности Шерканера удачно предугадать местоположение следующего богатого топливом участка.