Устранение такого рода сбоев имеет два принципиально важных следствия. Первое – общее улучшение показателей здоровья. Поскольку до 70 % заболеваний, известных медицине Запада, трактуются специалистами, как психосоматические[11]. Второе следствие – общий рост продуктивности психики человека, рассматриваемой как информационно-алгоритмическая система. При этом улучшаются показатели внимания, доступности памяти, согласовывается работа правого и левого полушарий головного мозга, возрастает эффективность интеллекта, обостряется интуиция, улучшается эмоциональный фон и т. п.
Естественно, что надо учить читать и писать. Но учить читать можно, доводя ученика до разной степени развитости этого навыка: по слогам, как читал Филиппок в рассказе Л. Н. Толстого; в темпе внутренней речи, повторяющей написанное, как читает большинство из нас; в режиме скорочтения в темпе листания страниц книги или дисплея компьютера, как читают единицы.
Но именно эти единицы имеют преимущество перед всеми прочими, когда надо в короткие сроки «перелопатить» большие объемы информации для того, чтобы выбрать из них и освоить то немногое, что действительно необходимо для действий в той или иной конкретной ситуации. А кроме того, скорое чтение – эффективное средство расширения кругозора и формирования на его основе целостного мировоззрения и миропонимания.
Но если методики скорочтения публикуются в виде разного рода наставлений по самообучению этому навыку на протяжении десятилетий, то почему на протяжении этих же десятилетий обучение скорочтению не стало нормой для образовательного стандарта начальной школы? Ведь если к концу первого класса все дети овладеют навыком скорочтения, то любой школьный учебник ребенок будет в состоянии прочитать и запомнить его содержание в течение одного-двух часов. Это сразу решает две проблемы нынешней школы. Снимается надуманная проблема перегруженности разнородными учебными дисциплинами, которая является, прежде всего, следствием неэффективности навыков чтения. Во-вторых, снимается проблема нехватки времени в классах на то, чтобы учителя-предметники могли вести семинары и диспуты по всем темам[12], которые входят в учебную программу. Ныне практически все учебное время занято тем, что учителя что-то рассказывают, а отличники тем временем скучают или заняты какими-то своими делами, зная, что они дома все, относящееся к теме урока, прочитают в учебнике минут за 10 и еще минут за 10 выполнят все письменные домашние задания по этому предмету. Прочие – «трепещут», судорожно записывая за учителем то, что он рассказывает, не успевая вникнуть в смысл записываемого, после чего им предстоит дома корпеть над тетрадями и книгами с сомнительным результатом.
При этом типичен парадокс: двоечник в состоянии за ночь или за воскресенье прочитать что-то толстенное вроде «Трех мушкетеров» и потом пересказать в лицах весь роман своим приятелям, но он же не в силах пересказать 5 страниц учебника истории или географии, которые ему задали на дом.
Причина этого парадокса в том, что «Трех мушкетеров» он читал в одном настроении (состоянии психики), а учебник географии – в другом. А произвольно создавать эффективное для освоения знаний настроение его должны были научить в нормальной школе еще в младших классах. Но он учится в обычной школе, и потому обучить его этому навыку было некому, зато все предметники «грузят» его разного рода «науками». Понятно, что эффективность «загрузки» близка к нулю. Это как в компьютере, если соответствующий порт закрыт, а «софт» не загружен, слать в него файлы бесполезно[13].
То же касается и проблем с освоением учебной программы по математике. Математика требует согласованности в работе предметно-образного мышления (за него отвечает правое полушарие головного мозга), логического (за него отвечает левое полушарие) и ассоциативного мышления (оно требует согласованной работы обоих полушарий). Но обеспечение согласованной работы правого и левого полушарий – это навык, который может возникать либо непроизвольно, либо (если он не возник непроизвольно) в результате приобретения. Если такового нет, то математика превращается в кошмар для школьника и его родителей, который усугубляется по мере перехода в старшие классы. А несовместимость гуманитарных дисциплин и естественно-научных в психике одного и того же ученика – неизбежна. В результате, в зависимости от того, как школьники распределяются по статистике нарушений в деятельности правого и левого полушарий и скоординированной работы обоих полушарий, одна часть, освоив математику и естествознание, не в состоянии связать двух слов, чтобы адекватно выразить свои мысли. А другая, ссылаясь на свой «гуманитарный склад ума», не зная естествознания и математики, блещет «эрудицией» и «гуманитарным» пустословием, которые ни они сами, ни кто-либо другой не в состоянии связать с проблематикой реальной жизни, с путями и способами ее разрешения[14].