Глинка

Чем глубже обозначался этот разрыв, тем утешительней были встречи с Екатериной Ермолаевной. Она живо отзывалась на музыку, заботливо подбирала исписанные Михаилом Ивановичем листки, с таким чудесным волнением слушала пение Глинки, когда он исполнял написанный им для нее романс на слова Кольцова – «Если встречусь с тобой» или наигрывал «Вальс-фантазию», или недавно сочиненный ноктюрн.[108]

Глинка взялся заниматься с оркестром Смольного института. Оркестр был плохой, но зато Глинка мог лишний раз увидеть Керн в коридоре института, мимоходом сказать ей несколько слов, пожать ей руку при прощании. В нем понемногу росло глубокое бережное чувство к ней. В эту пору он создал немало лирических романсов и фортепианных произведений.

Глава XI

Осенью 1839 года, при известии о внезапной смерти младшего брата, Михаил Иванович уехал к матери в Новоспасское. Там ждало его новое испытание: он узнал о неверности жены. Приняв решение добиться развода, он приехал в Петербург и поселился отдельно от жены, письмом известив ее о своем намерении.

Хотя решение, принятое Глинкой, было не только естественным, но и единственно возможным для обоих, Мария Петровна, услышав о нем, пришла в совершенную ярость. По понятиям светского круга, в котором она жила, Глинка, покидая жену, ставил ее в «ложное» положение. И Мария Петровна и близкие ее друзья не только везде, где могли, порицали Глинку, обвиняя его за то, что он «разрушил семью», поселившись отдельно, но всеми силами хлопотали о «примирении» супругов, разумеется, фиктивном. Все это делало жизнь Михаила Ивановича в Петербурге совершенно невыносимой: клевету, уговоры, угрозы – все пустили в ход.

Работа над «Русланом» была временно отложена: Ширкоз, неожиданно выйдя в отставку, уехал в свое имение под Харьков. Правда, Глинка поддерживал с ним переписку и понемногу обдумывал план «Руслана». Но этим дело и ограничивалось. Впрочем слух Глинки, как и всегда, повсюду ловил музыкальные впечатления, могущие потом пригодиться в работе над оперой: так однажды, присутствуя во дворце на обручении великой княгини, Глинка уловил сочетание звуков оркестра, придворного хора, стука посуды, звона вилок, ножей и бокалов, доносившихся из залы, и это звучание ввел потом в сцену свадебного пира «Руслана».

Вскоре Глинка захворал и подал заявление об отставке. В декабре уволился из Капеллы. Этот шаг был подсказан Глинке стремлением окончательно разорвать все те нити, которые еще связывали его с двором и с придворным обществом.

Едва оправившись от болезни. Глинка узнал, что Екатерина Ермолаевна серьезно занемогла: доктора опасались чахотки. Но когда Глинка смог приехать в Смольный, острый приступ болезни Керн уже миновал. Выздоровление больной Глинка приветствовал новым вальсом, написанным для оркестра.

Отношения с Екатериной Ермолаевной Керн становились день ото дня сложнее. Брак между ею и Глинкой, пока Михаил Иванович не добьется развода с женой, был невозможен, а добиться развода было очень трудно.

К весне здоровье Керн снова ухудшилось. Доктора окончательно определили чахотку и настойчиво посылали больную на юг. Анна Петровна решилась увезти дочь к родным на Украину, в Лубны. Разлука делалась неизбежной.

Глинка в то время мечтал павсегда уехать из Петербурга. Жить в глуши, на Украине, подле Керн – стало его заветной мечтой. Разлука его страшила. Но Евгения Андреевна в письмах из Новоспасского решительно возражала против отъезда сына на Украину. Да Глинка и сам хорошо понимал, что пока он женат, о поездке на Украину можно только мечтать.

При всех этих огорчениях Глинка много писал. Двенадцать его лирических романсов на слова Нестора Кукольника вошли в сборник, изданный в 1840 году под названием «Прощание с Петербургом».

Кукольника нельзя было назвать талантливым поэтом, но он умел верно подхватить мысль Глинки и правильно угадать его намерения. Именно это и ценил композитор.

В августе 1840 года Анна Петровна с дочерью двинулись в путь. Вместе с ними покинул столицу и Глинка, чтобы никогда более сюда не возвращаться. Михаил Иванович поехал проводить их до Катежны. Там коляска Керн повернула на Витебск, а его экипаж – на Смоленск.

Михаил Иванович не первый раз ехал знакомой дорогой домой, в Новоспасское, но первый раз за всю жизнь у него не было никаких планов на будущее. Вернее, один несбыточный план сменял другой, и все они никуда не годились.

В деревне Глинка словно окаменел. Его апатия, равнодушие ко всему пугали Евгению Андреевну. Проходили недели и мало-помалу какое-то ледяное спокойствие нашло на него. Мысли его сделались необыкновенно ясны. Его потянуло писать, он принялся за работу и в три недели сочинил интродукцию[109] к «Руслану и Людмиле» и арию «Руслана»: «О поле, поле». Тогда он понял, что будущее его связано с новой оперой и цель его жизни именно в ней. Он поехал назад в Петербург, с которым только что распростился навеки.