Глиняный колосс

Оставшись наедине с адмиралами, я немного успокаиваюсь, окончательно беря себя в руки: «Что с того, что соврал? Всегда можно будет заявить, что изменения после моего вмешательства этого сделать не дали… — От неприятных мыслей руки сами собой закладываются в карманы брюк. Что пальцы снаружи — само собой разумеется. Таким образом, перед двумя адмиралами Российской империи вновь стоит человек с замашками мелкого уголовника. Тех, впрочем, после сказанного минуту назад, кажется, не пронять ничем — оба обалдевше пялятся в пустоту. Мне по фигу, им — тем более. — …В любом случае, почвы для размышлений у воинственных мужей теперь — предостаточно. От меня отстаньте только!..»

Дверь вновь распахивается, и великосветская особа, делая кому-то знак подождать, вплотную приближается ко мне. Разница в росте заставляет меня смотреть сверху вниз, а его — наоборот, что наверняка выглядит со стороны весьма забавно. Однако мне сейчас не до приколов. Смерив меня пристальным, внимательным взглядом, он едва слышно произносит:

— Сейчас мы с вами расстанемся, господин Смирнов. Расстанемся, но ненадолго… Помните и не забывайте… — Великий князь придвигается совсем близко, почти меня касаясь. — Играть в какие-либо игры я вам крайне не советую. Ваше благополучие… — Он делает ударение на последнем слове, выдерживая многозначительную паузу. — Ваше благополучие, господин Смирнов, зависит в настоящий момент исключительно от того, насколько вы будете честны.

В последний раз оглядев меня с ног до головы, великий князь негромко отдает команду, отступая на пару шагов:

— Господин ротмистр! Прошу!

Нарочито громко топая сапожищами, не щадя лака на дубовом паркете, трое военных жандармов бодро входят в комнату. Разрушая тем самым мои призрачные надежды на то, что меня освободят из-под ареста. Какое там освободят… От взгляда Романова меня бросает в холодный пот — вот уж действительно умеет человек глазами объяснить, что совсем не шутит…

Да ладно вы, я сам пойду… Но не положено, да и караулу надо ведь как-то отличиться пред столь высоким обществом? Все так же, под руки, меня быстро выводят. В последний раз оглянувшись уже перед самым выходом, я вижу, как князь, нагнувшись над столом, вполголоса что-то быстро говорит двум другим. Безобразникам… Мог бы хоть дождаться, пока уйду!..

В фойе все так же пусто: помимо дремлющего на посту швейцара, лишь господин в шляпе, углубившийся в газету, да некая дама в белом платье застыла у высокого окна. Громкий топот нашей четверки заставляет присутствующих встрепенуться: господин отрывается от чтения, подслеповато щурясь, дама тоже поворачивается, и… И ноги подкашиваются сами собой… Это — она!!!

За сотую долю секунды, пока я, промахнувшись мимо ступеньки, теряю равновесие, будто в замедленной съемке, вихрь мыслей проносится в голове.

Она? Зачем… Пришла лично оценить унижение? Удостовериться, что связалась не с тем? Жестоко… Впрочем… А не жестоко было браво гулять с ней поручиком, вешая лапшу на уши? Не жестоко было отвечать на письмо? Потея, старательно выводя «еры» и «яти»? Заставлять ее ждать, мучиться, влюблять в себя всеми способами? Писать, что с нетерпением жду встречи, с юмором описывая штабные будни поезда Линевича? Подписываясь в конце поручиком? А, ряженый? Терпи сейчас и имей силы посмотреть ей в глаза… Быстро!

Меня уже подхватили надежные руки, так что угроза растянуться перед ней ничком, испытав еще одно унижение, миновала. Только зрачки… Кажется, нет никакой силы во вселенной, чтобы заставить меня их поднять. Каждый придавлен гигантским, невообразимым грузом в мириады тонн, и оторвать их от пола… Нет, невозможно!

Тем не менее, делая невероятное усилие, я все же подымаю их, скрещивая наши взгляды.

Два большущих, испуганных глаза. Словно на известном смайлике, что присутствует в социальных сетях… Точь-в-точь как тогда, поздней майской ночью. С небольшой лишь разницей… Что тогда тебя… Вас конечно же, чего это я… Тогда вас, самая красивая девушка во всем мире и временах, спасал от пьяной матросни молодцеватый поручик адмиралтейства. Член штаба Второй Тихоокеанской эскадры, офицер флота, предполагаемый дворянин и его благородие, господин Вячеслав Викторович Смирнов. Участник Корейского сражения. Вхожий в кабинеты к самому адмиралу и командующему всем русско-японским фронтом.

Теперь же… Теперь он, этот же человек — тоже вхож в кабинеты, не отнять. Только… Ведут сейчас Славика Смирнова, парию без роду и племени, как простого уголовника, двое жандармов под белы рученьки. В потной гимнастерке с дырками от когда-то погон…

Какую-то секунду мы молча смотрим друг на друга, после чего меня бесцеремонно разворачивают в сторону: «Пшел скорей…» — и от ее огромных, увлажненных глаз остается лишь отпечаток в душе. Клеймо, которого не стереть никаким усилием воли…

Жандармы, пролетка, яркое полуденное солнце — все это я наблюдаю, будто находясь в бредовом полусне. Мелькающие мимо здания, кварталы, полоска моря с кораблями вдали — ничто не воспринимается моим сознанием, хоть и является частью жизни вокруг.