Глинглокский лев. (Трилогия)

Рыцарь расстегнул застежку и снял с головы шлем. Перед старостой предстало необычное скуластое лицо с узким разрезом глаз. Староста удивился, но виду не показал. Рыцари люди сложные, за плюхой в карман не лезут, а старосте сегодня и без того досталось.

Рустам вытер ладонью грязное от пота и пыли лицо и кивнул в сторону мужиков:

— Это что, и есть вся твоя деревня?

— Мужички все здесь, ваша милость, — мелко закивал староста. — Окромя кузнеца, того шибко побили, инструменту отдавать не хотел, вот и побили. А баб и ребятишек мы загодя схоронить успели, тем и спаслись. Скотину, хлеб, — губы старосты невольно задрожали, — прочее добро, какое было, все забрали. Но… все живы, и то слава богу, ваша милость.

Глаза Рустама смягчились.

— Правильно рассуждаешь. Я сэр Рустам, старший егерь маркграфа Норфолдского. А это мой первый унтер-офицер Гарт.

— Фрон, сын Климена, здешний староста.

Вышедшие из потайных подвалов женщины навели в доме старосты какое-то подобие порядка. Тяжелый стол и массивные скамьи разбойники поначалу было забрали, но потом опомнились и бросили их за околицей. Так что куда усадить господина рыцаря у старосты нашлось, а вот чем угостить — нет. Обошлись водой из колодца и тяжелым рассказом.

Разбойники нагрянули под утро. Человек тридцать, с копьями, топорами и луками. Благодаря деревенскому пастуху баб и детей успели спрятать, а вот добро нет. Разбойники действовали хоть и решительно, но неумело. Мужиков всех побили, без особого, впрочем, рвения. Так, больше для порядку. Полезшего на рожон кузнеца били уже с чувством, но и тут обошлось без серьезного членовредительства. Зато пограбили всласть, все выгребли, подчистую. Собак и тех увели, разве что кошек оставили да мышей не тронули.

— Четыре коровы с телятами, бык, две лошади, шестнадцать коз, две свиньи и двенадцать поросят, — горестно перечислял староста. — Мы же с них пылинки сдували, ваша милость. Только-только вернулись, только-только отстроились и… эх, жизнь наша горькая… Хорошо хоть посеяться успели, да ведь до урожая еще дожить надо. А кушать-то нечего, все забрали.

Рустам пил воду из незамеченной разбойниками глиняной кружки и мрачнел, как от водки. Уже стало темнеть, когда в комнату зашел Гарт с многообещающей ухмылкой на лице.

— Ну?

— Нашли, — кивнул Гарт.

Складки на лице Рустама разгладились, в глазах появился блеск. Он встал с лавки, с хрустом расправил плечи и, взяв со стола шлем, кивнул старосте:

— Не печалься Фрон, сын Климена. Ты людей сохранил, и это главное. А коров с телятами и коз с поросятами мы тебе вернем.

— Если их еще не сожрали, — не удержался Гарт, выходя вслед за Рустамом на улицу.

К счастью для старосты, он этого уже не услышал. А иначе, кто знает, может быть, и сердце не выдержало бы.

Хорошо пограбили, хорошо пожрали, баб, правда, не было, ну да велика ли беда, будут еще деревни, будут и бабы. Шайка разбойников устроилась на ночлег прямо посреди леса, не утруждая себя сооружением шалашей или поиском естественного укрытия. А что — дождя нет, погода чудесная, настроение отличное, да и награбленного барахла в достатке, есть что подстелить и есть чем укрыться. После жареной поросятинки чем не жизнь?

Спали без задних ног и без задних мыслей. Хорошо спали, сыто похрапывая, лениво почесываясь. Часовых, правда, выставили, не без этого. Ну а часовые что, лысые, что ли? Дождались, когда товарищи уснут, и тоже заснули. Идиллия…

— Идиллия, — прошептал Рустам, кривя губы, и дал отмашку.

Кольцо егерей сжалось. Первыми взяли часовых, тихо и без шума. Крепко зажимая рты и перебивая коротким ударом кулака дыхание, чтобы неповадно было кричать и брыкаться. После чего аккуратно собрали валяющееся разномастное оружие и стали будить прочих, уже без всяких деликатностей, пинками и ударами тупых концов копий. Удивленно хлопающих глазами горе-разбойников под прицелами арбалетов вязали веревками. Особо буйных сбивали с ног, угощали зуботычинами и сковывали цепью. Сказка закончилась, началось горькое похмелье.

— Сколько их? — спросил Рустам, окидывая взглядом кучку растерянных и поникших лихоимцев.

— Тридцать два человека и один гном, сэр, — доложил усатый сержант, вытягиваясь в струнку.

Гномов Рустам не любил, а временами даже и ненавидел. Но на этого гнома без жалости смотреть было нельзя. Поникшие усы, спутанная борода, разномастная потрепанная одежда (трудности с размером) и большой красный нос картошкой, на кончике которого лучи восходящего солнца расцветили радугой крупную слезу.

— А что с награбленным? — спросил Рустам у Гарта.

— Все здесь, — ухмыльнулся Гарт, — но поросят и курей уже пожрали. Видно, долго по лесу шатались, успели оголодать.

— Зато лошади и коровы целы, — заметил Рустам, — а это важнее. Выдели бойцов, пусть помогут крестьянам перенести все обратно в деревню.

— Слушаюсь, сэр. — Гарт стер с лица ухмылку и кивнул в сторону плененных разбойников: — Ас этими что?

— Отправим под конвоем в Норфолд, — ответил Рустам, — там разберутся.