Глиф

Дорогой Бертран! [133]

Представь, что я попросил тебя снять чайник с плиты. Ты оборачиваешься и видишь, что из носика идет пар. Слышишь короткий свисток. Ты понимаешь мою просьбу, подходишь и снимаешь его с конфорки. Если ты инициативен, то нальешь чаю. Но, далее, предположим, что нет ни чайника, ни даже плиты. Предположим, что мы сидим на теннисном матче и я говорю: «Ты не снимешь чайник с плиты?» Некоторые будут утверждать, что ты понимаешь значение моих слов, но не значение [134]моих слов. Тогда как фактически ты не понимаешь ничего. Ты можешь взглянуть на меня и подумать: «Я не ослышался?» – или посмотреть по сторонам, проверяя, слышал ли меня еще кто-нибудь из зрителей. Ты спросишь: «Что ты сказал?» – а я повторю. Если только ты не подчиняешься мне беспрекословно или не знаешь о моем обыкновении доставать переносную газовую плитку и делать чай в неподходящих местах, ты решишь, что я свихнулся. Ты не станешь никому говорить, что тебе прекрасно известно, как это – снять чайник с плиты, или что тебе известно, о каком чайнике речь; ты скажешь: «Помогите! У моего бедного друга лопнул сосуд в мозгу!»

В общем, решил с тобой поделиться. Привет жене.

Твой

Людвиг

Дорогой Людвиг!

Я и не знал, что ты любишь теннис.

Твой

Бертран

пробирки 1…6

В вестибюле главного здания нас встретил пожилой человек по фамилии Джеллофф. Я сидел на руках у Бориса, с авторучкой, прижимая блокнот к его груди. Я написал:

Вы случайно не Смот Эли Джеллофф? [135] [136]

Человек прочитал записку и с улыбкой кивнул, а затем, поняв, кто автор, вытаращил на меня глаза и попятился. Тем самым он обогнул стойку и, все так же глядя на меня, сунул Штайммель книгу регистрации.

– Вот видите, почему мы здесь, – сказала Штайммель, наклоняясь и расписываясь.

Борис перехватил меня поудобнее. У дальней стены зала слева от меня виднелся камин из розового камня с массивными колоннами в тон. По периметру стояли розовые книжные шкафы, пол был покрыт коврами, кожаными диванами и креслами. За администраторской стойкой начиналась отгороженная тонкой цепью лестница с табличкой «Персонал».

– Надеюсь, все готово, – сказала Штайммель. Она светилась и так спешила меня препарировать, что покачивалась с мощных носков на мощные пятки.

– Да, – ответил Джеллофф. – У вас корпуса 3-А, В и С. – Он показал план территории, лежащий на столе. – Можете припарковаться здесь. Вокруг здания, мимо конюшен и направо. Все три коттеджа стоят рядом. Библиотека открыта ежедневно до полуночи. А если вы сможете приходить на ужин и делиться своими открытиями, будет просто чудесно.

– Ха, – сказала Штайммель. – Ни хера я не поделюсь. А если кто будет шнырять в наших краях – отгрызу башку. – Затем она улыбнулась. – Мы с удовольствием составим вам компанию.

(х)(Рх -> ~Дх)-(х)[(Рх amp;Пх) ->~Дх]

бихевиорема [137]
биопоэтический
бустрофедон [138]
бытие
бы

производное

Во сне я вел машину. Не знаю, ребенок или нет, но я вел машину, нажимал на педали, поглядывал в зеркала и держал руль. Сон был необычный: с моим участием. Я гордился, что умею водить. Вождение определенно представлялось мне делом гения. И во сне я был настолько гениален, что вел машину. Ma и Инфлято сидели сзади, пристегнутые к огромным детским креслам. Они поражались, что я могу вести машину, и постоянно это повторяли.

– Как это ты вдруг научился водить? – спросили они.

– Я гений, – заявил я. А потом добавил: – Почему вы не говорили, что водить так весело?

– Это еще и опасно, – сказала мать.

Я обернулся и посмотрел на них.

– А почему? – спросил я.

Они оба завизжали.

Смотри на дорогу! – сказал Инфлято.

Вы меня нервируете, – ответил я. – Все, останавливаюсь. – И тут я понял, что не умею. – Как ее остановить?

– Нажми на тормоз, – сказал Инфлято.