Глянцевая азбука

В обществе масса механизмов перераспределения: от сильных — к слабым, от умных — к глупым, от ответственных — к безответственным, от работающих — к неработающим. Все вместе это называется «социальная справедливость», а вернее было бы обозвать все это «социальным милосердием». Так вот, биржа — это наоборот. Это такое зеленое сукно, куда каждый день вываливается несколько сот миллиардов долларов. Только на них режутся не в блек-джек, а во что-то сложнее бриджа.

Денежки в итоге перетекают. Например, от глупых — к умным. Или от людей со слабой нервной системой к людям с более сильной нервной системой. От неопытных — к опытным. От новичков — к профессионалам. От раздолбаев — к тем, которые не раздолбаи. От паевых фондов, играющих на чужие миллиарды, к частным лицам, играющим на свои миллионы. В итоге все жестоко, но честно. Естественный отбор. Должно же хоть что-то уравновешивать социальное милосердие, черт возьми?

Как сказал один спекулянт, биржа — едва ли последнее место на земле для последних самураев. Если вас там разденут и разуют, то не менее корректно, чем в преферансе. С улыбкой. С радостью. И с полным отсутствием жалости, унижающей истинных джентльменов.

Банкротство

Когда-то это была жизненная трагедия. «Я больше не могу платить по своим обязательствам», видит джентльмен в 19 веке. Пишет предсмертную записку, вынимает револьвер и метит себе в висок. Общество его понимает. Вспомним Великую Депрессию в США. Там после биржевого краха честные инвесторы пачками валились из окон. Общество их по-прежнему понимало. Можно, конечно, собраться с духом и пережить. Но если в окно — тоже дело. Все серьезно, дальше некуда. Банкротство раньше, как и свадьба, было раз в жизни.

Сейчас банкротство — бизнес. «Я признавал себя банкротом два раза», «а я три», «заработал на банкротстве семь миллионов». Нормальная деловая речь. Есть, правда, сочетание слов «преднамеренное банкротство», и это вроде преступление. Но обычно сильный юрист докажет, что все хотели как лучше, и бяка вышла нечаянно.

Правила игры просты: физические лица используют юридические как жонглер цветные шарики. Долги вешаются на «юриков», а «физики» удаляются плодить новые ООО и ОАО. Ладно, если на деньги кидаются другие «юрики». Но рано или поздно по цепочке доходит по «физиков» из плоти и крови. Которые совсем-совсем бедные «физики», то есть без «юриков». Погано дело, зато никто не стреляется. И у бизнесмена, как в компьютерной игрушке, несколько жизней.

Бандит

Честные люди думают, что правоохранители и организованная преступность противостоят друг другу, как черные и белые фигурки в шахматах. И сразу видно, где кончаются белые ладьи и начинаются черные пешки. Картина ласкает глаз, но это идеализм.

Преступник скорее тот, кто непременно сядет в тюрьму, вот если, например, серийно начильничать или отбирать мобилки у прохожих, то рано или поздно сядешь задуматься о своем жизненном выборе (не факт, что выбор переосмыслится, но время на это будет). «Бандит», как это возникло у нас в 90-е годы, скорее контролирует серые зоны экономики, чем кого-то обижает на улице. Во всем мире к серым зонам относятся проституция, казино, наркотрафик. В РФ серой зоной экономики стала вся экономика целиком, отсюда и популярность этой грубой профессии. Подчас даже непонятно, где кончается официальная силовая структура и начинается неофициальная. И у белого ферзя вполне могут быть деловые отношения с черной ладьей, а некоторые фигурки вообще неясно, какого цвета. Все силовые контролеры немного коллеги, даже если одни сажают других.

Мы не к тому, что дон Корлеоне такой уж хороший. Хорошие люди не имеют привычки к смертоубийству, но давайте представим, что организованная преступность испарится по взмаху волшебной палочки. Тяжко место пусто не бывает. Место организованной преступности займет неорганизованная, а это еще хуже. С доном Корлеоне обыватель еще как-то договорится (да и нужен он мафии, в самом — то деле?). А вот с гопником или бытовым психопатом вряд ли.

Брак

Мы вот думаем, что истинный брак это по любви. Между тем, институт брака возникает сильно пораньше, чем институт «по любви». Изначально «по любви» рассматривалось как редкая причуда, а всеобщую моду на это дело ввели романтики в 18–19 веках. До того считалось, что надежнее по расчету, причем родительскому. Влюбленность испарится, и что? Разводиться нельзя, за измену женщину убивают (во многих странах по закону!), мужчину морально осуждают.

«По любви» подразумевает, что можно и развестись, и измена не такой уж грех. Прошла любовь — завяли помидоры, а жить-то надо. Брак уже не такая железяка навечно, как в старом добром 13 веке.

А то, что у нас тут в 21 веке, вообще не брак в понятиях традиционного общества. В Древнем Риме, например, муж мог убить жену и детей без объяснения причин. Вот это настоящий глава семьи, а сейчас что? «Ты же глава семьи — пойди и почини кран»?