Глядящие из темноты

Вышивка упала с колен госпожи Герсенды, но она не заметила этого. «Да она, никак, плачет, — подумал Айльф, — вот уж точно, все бабы с придурью, и эта ничуть не лучше остальных. Не хочет видеть, что вокруг творится, люди вокруг мрут, точно мухи, а чуть ей споешь что-нибудь жалобное, она и пойдет рыдать».

— Прекрасная дама, я продал свой щит и копье, и ныне при мне только бедное сердце мое; никто не польстится на порченый этот товар — снедает его непрестанный и гибельный жар…

— Ах, сколько бы я ни искала в зеленом саду, дороже, чем сердце твое, ничего не найду! Войди же в калитку, где дремлет мой розовый куст и шмель золотистый горячих касается уст…

— Его светлость завтра отправляется в Ретру, — мечтательно проговорила маркграфиня. — Говорят, там красиво… И твои хозяева тоже едут?

— Полагаю, да, сударыня.

— А… лорд Ансард?

— Вам лучше знать, госпожа… Но, думаю, да… его воины теперь при маркграфе, нашем государе. А он при своих воинах.

— Мужчинам, — сказала маркграфиня, — нравится ратное дело.

Точно таким же тоном она бы сказала: «Дети любят играть в игрушки».

— Что поделать, сударыня, — неопределенно отозвался Айльф, — такова уж наша природа.

— Красивые ты поешь песни, — глаза леди Герсенды вновь затуманились, — ты сам их придумываешь? Или слышал где-нибудь?

— Не знаю, сударыня, — Айльф беспомощно пожал плечами. — Они… ну просто существуют, и все.

Леди Герсенда благосклонно кивнула:

— Приятно, что они все еще существуют. Позаботься, чтобы его накормили, не тем, чем кормят в людской. Что-нибудь с господского стола, Сорейль, милочка.

Айльф поклонился как можно ниже. «Что-то она все же в мужчинах понимает», — думал он, бредя вслед за Сорейль в сторону кухни.

* * *

— Где ты, нечисть тебя побери, шляешься? — раздраженно спросил Леон. — Я же велел тебе сидеть здесь…

— Так ее же светлость… — оправдывался Айльф.

— Ладно. Ты ввел ему вакцину, Берг?

— Да, — угрюмо проговорил Берг, — ввел.

— Что ж, — Леон уселся на постель, предоставив Айльфу стягивать с него сапоги, — собирайся, парень, мы завтра едем в Ретру.

— А что мне собираться? — жизнерадостно отозвался Айльф. — Ноги в руки, и…

— Так наши вещи собери. Терранские амбассадоры должны выглядеть пристойно.

— Хлеба небось его светлость надеется прикупить, — заметил парень. — Вот уж герцог потешится вволю. Солер с Мерсией не то чтобы на ножах, но была какая-то давняя распря…

— Что, не продаст герцог Орсон зерно?

— Почему? Продать-то продаст, но поунижаться заставит.

— Ты бывал в Ретры? — спросил Леон.

— И в Ретры. И в самой Ретре.

— На что она похожа? Айльф задумался.

— Ретра? Ну, знатный город. Солеру не чета. А уж дворец — замку его светлости до него… Сам-то я внутри не бывал, понятное дело, но рассказывали — позолота там везде, смальта, даже двор мрамором выстлан… А еще ихний герцог всякие механические игрушки любит — говорят, птички заводные там поют на золотом дереве, а на ветках яблоки из ясписа…

— Ясно, — сказал Леон. Что-то исподтишка грызло его, и он никак не мог понять, с чем связана эта бесформенная, но ощутимая тревога. — Послушай, а как там наша Сорейль?

Айльф покачал головой.

— Госпоже она вроде полюбилась. Из ихних покоев и не выходит. Но она вообще… тихая, держится неприметно.

«Вот оно, — подумал Леон, — я ничего не чувствую… У меня прерывалось дыхание от одного ее вида, а сейчас лишь какое-то странное опустошение, словно… словно ее и не было».

Он заставил себя сказать:

— Ты поговори с дворовыми, чтоб ее не обижали, пока нас не будет.

— Кто же дурочку обидит? — удивился Айльф. — Грех это.

Берг пошевелился, точно хотел что-то сказать, но промолчал.

— Вот и хорошо. Возьми парадные платья, те, шитые золотом, почисть их и уложи. И, не постучавшись, не входи, слышишь?

Оставшись наедине с Бергом, он открыл тяжелый кованый сундук и осторожно провел пальцами по дну в поисках потайного замка. Наконец он нащупал нужный гвоздь — раздался тихий щелчок и снаружи выдвинулась крышка крохотного потайного ящичка. Он запустил руку в образовавшуюся полость.

Прятать вот так драгоценности рискованно — местное ворье в любую щель пролезет, но таскать их с собой еще хуже.

Наконец у него на ладони оказались четыре крупных камня, ограненные правильной розеткой. Свет факелов отражался от граней, разбрасывая по каменному полу, по стенам снопы колючих искр.

— Хватит? — спросил он.

— Надеюсь, — Берг рассеянно поглядел на нетающие кусочки льда, испускающие холодный, чистый свет. — Бриллианты тут в цене, а это — хорошие камни. Половина всей казны его светлости, полагаю. Пусть придворный ювелир их оценит, а мы сдерем с маркграфа, скажем, три процента годовых…

— Не много?

— Меньше — несолидно. А там Терра уж как-нибудь простит ему долг.

— А если они не сторгуются?

— Ну… Что толку беспокоиться раньше времени, Леон. Поглядим…

— Как там Ансард?

— А что — Ансард?

— Но ты ж вроде собирался его прослушать…

— Да он вроде и не говорил ничего, — неохотно проговорил Берг, — так, не по существу…

— Зря мы, выходит, «жучок» сажали?

— Почему ж зря… Вдруг пригодится…

— Ладно, — сказал Леон, — может, и пригодится…

* * *