Глядящие из темноты

— Между нами говоря, сударь, этот порошок не такая уж новинка, как думает регент Эрмольд. Гунтр умел делать такой. Когда подмыло скалу и она перекрыла ,реку у Черного леса, жители деревни, где мы тогда останавливались, попросили его помолиться за них… и! У них там на реке мельница стояла и сукновальня… Он сказал, что от молитв толку мало, а взял древесный уголь и серу и…

— Ага, — сказал Леон.

— …и смешал их — столько-то частей одного, а столько-то другого, а потом велел выдолбить в основании скалы дырку, здоровенную такую дырищу, заложил порошок туда и поджег. Скала разлетелась на куски — с кусками-то жители деревни этой быстро справились.

— Почему же ты не предложил свои услуги регенту Эрмольду, интересно? Получил бы столько золота, сколько смог унести…

— Гунтр говорил, что все, что должно случиться, все равно случается. А чего тогда мне хлопотать?

— Действительно… — Леон покосился на часового, равнодушно полировавшего приклад арбалета. — Зайди-ка в палатку, малый, потолковать надо.

— Секреты у них, все секреты, — бормотал на ходу Айльф, ныряя в душный полумрак палатки. Внутри, точно маятник, сновала смутная тень: Берг никак не мог усидеть на месте, шагая из угла в угол. — А еще он говорил, что если отлить из металла полую трубу да поджечь этот порошок так, чтобы направить его силу, можно метать камни или чугунные ядра. Только, он говорил, мир и без этого открытия пока обойдется.

— Сумасшедший дом, ей-богу, — тихонько пробормотал Леон. — А… где расположился этот лекарь, Айльф?

— В обозе, — сказал всезнающий Айльф, — там есть такая крытая повозка с полотняным верхом.

Он помолчал, потом внимательно поглядел на Берга и сказал:

— Не надо.

— Не суйся не в свое дело, — отрезал Берг.

— Вы ничего не измените. Нельзя ничего изменить. Вы так ничего и не поняли, сударь. Все, что должно случиться, случается. А на вашей совести будет еще одна смерть, вот и все.

— Лучше пусть умрет один, чем все жители Солера, — сказал Берг.

— Все так говорят, когда хотят сделать какую-нибудь гадость. Солерцы обречены, хоть так, хоть так…

— Посмотрим, — сухо сказал Берг.

— И смотреть нечего.

— Хорошо, — Берг вздернул подбородок, — я тебя не держу. Убирайся.

— Я не при вас состою, — дерзко ответил Айльф, — я состою при мессире Леоне.

— Ах ты…

Айльф повернулся к Леону, поглядел умоляюще…

— Неужто вы тоже помешались, а, мессир Леон? Я так понимаю, что у амбассадора Берга опять любовная горячка, но вы-то…

— Тебя не спросили, — огрызнулся Леон, — не хочешь помочь, хотя бы не мешай. Слышишь?

Айльф пожал плечами.

— Мне-то что, — сказал он. — Сами все увидите. Леон выглянул наружу. За стенкой палатки переминался с ноги на ногу часовой. Почетный караул… или почетный плен. Если они ввяжутся в это безумство, возврата уже не будет.

Он вновь нырнул внутрь.

— Подождем ночи, — прошептал он. Айльф неопределенно хмыкнул.

— Ты не фыркай, — сухо сказал Леон, — ты вот… пока вещички собери. Потом не до того будет.

— И куда ж это мы собрались?

— Спроси чего полегче…

— Некуда нам будет деваться, — зловеще проговорил Айльф, — в Солер не сунься, на месте Фембры вашей яма вот такой глубины, а теперь еще и против Ретры поперли… Вы что ж думаете, его светлость Эрмольд спустит вам эдакое? По лесам будем скитаться, разбойники, сами хуже разбойников…

— Сказано тебе, — прикрикнул Леон, — сумки!

— Ладно-ладно… Айльф тенью скользнул к задней стенке палатки, бесшумно извлек из сундука две кожаные сумки…

Берг, барабаня пальцами по колену, следил за ним с кажущейся рассеянностью.

«Глаз не спускает, — подумал Леон. — Не доверяет. Боится, что заложит нас Эрмольду — незадаром, понятное дело». Сам Леон был почему-то уверен, что Айльф сделает все, что ему скажут, — поворчит, но сделает. И на убийство пойдет, и себя не пожалеет… Непонятно, чем они, чужаки, заслужили такую преданность, да и преданность ли это? На доброго верного слугу парень явно не тянет. Быть может, он блюдет какую-то свою, непонятную Леону, очень тонкую выгоду? Но какая выгода может окупить такой риск — вторую жизнь он уж точно не купит…

«Изведет же Берг себя — небось и этой ночью не спал. Невыносимо знать, что за стенами, на расстоянии полета стрелы мучается от голода и жажды возлюбленная. Тень, — подумал он, — тень, наваждение, но для Берга — единственная, прекраснейшая, незаменимая… Дурень, ах, дурень». Он вздохнул.

— Ты бы пока поспал, Берг, а?

Берг молча повел глазами в сторону Айльфа.

— Он меня караулит, — охотно пояснил юноша, — думает, я сбегу.

— Он не сбежит, — сказал Леон. Берг поджал губы.

— Ладно, — сказал он наконец, — сам за ним и присматривай, если ты такой доверчивый.

— Присмотрю-присмотрю, — кивнул Леон, — отдыхай. Когда еще удастся.

Берг прикрыл глаза. Умение расслабляться, присущее тренированному агенту Корпуса, сослужило ему службу даже сейчас — уже через несколько минут дыхание его замедлилось, стало ровным. Леон с завистью наблюдал за ним.

— Вы тоже поспите, сударь, — тут же предложил Айльф, — сами знаете — никуда я не денусь…

— Да уж знаю, — проворчал Леон.