Глядящие из темноты

«Не может быть, — подумал Леон, — они же не практикуют пытки. Никогда не практиковали — это было особо отмечено в докладах Первой Комплексной. У них даже показательные казни — и то редкость. Были», — уныло одернул он себя, вспомнив расклеванные воронами тела, болтающиеся у стен города.

Но инструменты, разложенные на подносе, выглядели весьма недвусмысленно. Да и само помещение — угрюмый, темный подвал с низкими сводами — должно быть, здесь раньше располагался винный погреб. Теперь тут было пусто — лишь в сырой камень одной из стен были вделаны четыре железных кольца, совсем новеньких, поскольку металл даже не успел потускнеть, не то что заржаветь.

— Потом я подумал, — продолжал лорд Ансард, — у меня могут возникнуть совершенно непредвиденные трудности. Потому что, вы понимаете, разные существа обладают разной чувствительностью к физической боли. Есть люди, которые орут, порезав палец, а есть — которые умирают с улыбкой на устах. Вы, конечно, не рыцари — это сразу видно, но не думаю, чтобы амбассадорами в дальние земли назначали трусов. А это значит — вас будет очень трудно убедить. Может, проще было бы воззвать к вашему состраданию — этот юноша-еретик наверняка быстрее сломался бы, чем любой из вас, но вот беда, он скрылся и найти его пока не могут. Хотя ищут, уверяю вас.

«Почему он ничего не говорит о Сорейль? — подумал Леон. — Берг сломался бы тут же, им даже пальцем шевелить бы не пришлось. Или приберегают под конец, как последнее верное средство?»

— Ну, эту задачу можно решить и по-другому, — продолжал Ансард.

— Вы делаете большую ошибку, ваша светлость, — медленно произнес Берг.

Ансард чуть заметно кивнул, и человек, стоящий за спиной у Берга, рывком потянул короткую цепь, которой были связаны руки пленника, вверх и вбок. Берг зашипел сквозь стиснутые зубы и умолк.

— Не люблю, когда меня прерывают, — мягко сказал Ансард. — Да, я понял, о чем вы — мол, если я прижму вас, Терра будет недовольна. Уверяю вас, когда мы по-настоящему войдем в силу, Терра будет рада по-прежнему ладить с нами. Уж как-нибудь она простит нам то, что мы немножко сурово обошлись с двумя паршивыми амбассадорами. У терранцев нет чести; вы сами мне дали это понять, Берг, — вы ведь вроде бы были другом покойного маркграфа, да еще усомнились в том, что его смерть была так уж естественна, но это не помешало вам без колебаний признать во мне полномочного владетеля. И обещать мне всяческую поддержку — разве нет? Но вернемся к насущным вопросам. Как я сказал, эту задачу можно решить и по-другому. Я тут подумал — интересно, кто из вас не выдержит раньше: тот, кого пытают, или тот, кто за этим наблюдает. Приступайте.

Он резко взмахнул рукой, и Леон инстинктивно зажмурился. Когда он открыл глаза, он увидел, что лорд Ансард с интересом наблюдает за ним, а двое дюжих молодцев, которые до сих пор неподвижно стояли за его спиной, волокут Берга к стене с железными кольцами. Кольца разомкнулись на запястьях и щиколотках Берга, потом вновь сомкнулись. Берг молчал. Он лишь как-то очень выразительно смотрел на Леона и едва заметно покачал головой.

— Я тут немного наблюдал за вами, — сказал Ансард, — и решил начать с амбассадора Берга. Возможно, с ним немножко дольше придется повозиться, но я тут прикинул… у вас нежная душа, амбассадор Леон. Вы, конечно, вытерпели бы боль, как подобает мужчине, но вы не выдержите, когда я заставлю вас наблюдать за мучениями вашего друга и, кажется, лорда. Сам-то он покрепче будет. Насколько я понимаю, начни я с вас, он бы выдержал.

Он медленно повернулся и поглядел на Леона.

— Держите ему голову, — велел он, — и не давайте отворачиваться.

* * *

— Ты идиот, — произнес Берг.

Выглядел он паршиво — лицо опухшее и темно-багровое, глаз заплыл, — а ведь мог выглядеть еще хуже, подумал Леон. Ансард был по-своему человеком слова и вовсе не собирался останавливаться на полдороге.

— Не мог же я стоять и смотреть, что он с тобой вытворяет.

— На это он и рассчитывал.

Они тряслись в закрытой повозке. Видеть, что происходит снаружи, они не могли, да и пошевелиться тоже, поскольку руки и щиколотки у обоих были надежно связаны. Это было не столько болезненно — если не шевелиться, умело наложенные путы почти не резали плоть, — сколько унизительно. Рядом с повозкой ехал конный отряд — присутствие его ощущалось, как ощущаешь порою тяжелый взгляд, направленный в затылок.

— А теперь этот сукин сын, — Берг по-прежнему говорил слегка невнятно, — переворошит все убежище, вытащит оборудование на поверхность, начнет испытывать…

— Не надо ему будет ничего испытывать. Я сам ему все скажу.