Глазами предков часть 2

– Я всё слышала. Ты сможешь выбить сто тысяч?

– Используя вакуумную бомбу, мог бы попробовать, но чистой силой, вряд ли.

– Тогда что остаётся? Бежать? – спросила Ми.

– В Бездну? Там нас примут с распростёртыми объятьями и сразу насадят на шампуры.

– Для начала к Младшему. Там выпью кровь инкуба, заберу из пояса пару накопителей и пойдём по лесам тренироваться, как вы с Гридой.

– Думаешь, в условиях нынешней всеобщей паранойи нам удастся долго оставаться незамеченными? Два-три дня. Вряд ли дольше, – предрёк я и, указав на десятки бумажных пакетов с покупками, передал ей пачку купюр и посоветовал: – Вызови такси и поезжай в дом Аракчеева. Там подожди недельку, и если не объявлюсь, налаживай новую жизнь.

– Ты действительно веришь, что старик упечёт тебя в тюрьму?

– Раньше я думал, что «карманный линкор» это секретное оружие царя. А сейчас начинаю понимать – ценятся только столпы империи и их не один или два человека, а значительно больше. И сегодня я обос…ал всю малину, называя себя тем, кем не являюсь.

– А вдруг у тебя получится выбить сто тысяч? – с надеждой предположила Ми.

– Нереально! Чистым белам пламенем мне удалось показать чуть меньше десятки. Зато вакуумная бомба дала двадцать семь.

– А если…

– Панин чётко дал понять, только голая сила, а остальное запрещено. Думаешь, там сидят слепые дураки? Лучезар, хоть и старик, но со зрением у него всё в порядке.

– Тогда советую напоследок напиться, – усмехнулась Ми. – За решёткой вряд ли у тебя будет такая возможность.

– Не поможет, меня тошнит от алкоголя. Вызывай такси, а я дождусь Добрыню.

Борис Ржевский приехал раньше, и мне не удалось проводить Ми-Мбату до машины. Она провожала меня с тоской во взгляде. Складывалось впечатление, что я иду на Голгофу, а подруга не в силах ничего изменить и лишь скорбно наблюдает за шагами обречённого.

В принципе, что я теряю? Графский титул отняли. Поместье продали. Если не дотяну до сотни, лишусь свободы. Вроде ничего не упустил? Хотя, зачем сажать огненного мага под замок? Он может пригодиться на войне с демонами. Вероятнее всего посижу денёк-другой, а потом на защиту рубежей родины. Проблема в том, что я знаю правду и прекрасно понимаю – это не Россия, а всего лишь ограниченная территория Сибири. Будь мы в Канаде, жители говорили бы на английском и французском языке. Но думаю, не стоит сообщать о том, что мне известен секрет купола. Тогда меня точно прибьют и фамилию не спросят.

Какой у меня есть выход? Только вперёд. Впрочем, можно извиниться и сказать, мол, я же Хвастун, вот слегка и погорячился. Но в душе нет ни капли раскаяния и Никита Иванович знает об этом. Он вообще как-то слишком много всего знает. Прямо бесит его эрудиция. Но думать о Панине расхотелось, потому что впереди показательное выступление. Надо сосредоточиться на цели и не допускать мыслей о поражении.

Добрыня сидел на переднем сидении рядом с водителем Борисом. Нас опять не поймал ни один красный цвет светофора. Но я привык к шофёрскому фарту Ржевского и не обращал внимания на подобные мелочи. Наоборот, хотелось запеть: «Чуть помедленнее кони…», но, увы, мы домчали до академии минут за пять, и въехали в кованые ворота.

На подъездной дорожке собрались десятки лимузинов с различными княжескими гербами. Я и подумать не мог, что на аттестации будут присутствовать зрители. И телевидение. Перед входом замерла толпа журналистов с видеокамерами, и я рефлекторно считывал названия фирм производителей. Как ни странно, но ни одной американской не заметил, зато «Сони» и «Кэнон» хоть отбавляй.

К счастью, наш автомобиль прибыл вслед за кортежем внедорожников с гербом Романовых – правящих в Петербурге. Кроме Петра Алексеевича Романова прибыли представители иных влиятельных родов, включая Голицыных, Долгоруковых и Васильчиковых. В одной из важных матрон узнал Анну Кирилловну, к которой недавно мы наведывались «в гости».

Из крайней машины выбралась обворожительная брюнетка в бордовом платье и изящной шляпке. Она милостиво осмотрела журналистов и задержала взгляд на пассажирском сидении, занимаемом Добрыней. Бровь изогнулась домиком, и она подошла к нашему седану со стороны водителя.

– Добрыня Мирославович, Борис Михайлович, – промурлыкала она томным голосом и, заглянув в салон, добавила: – А это, я так понимаю, Хвастун? Это из-за него мне пришлось оставить поход по бутикам и тащиться в академию? Какой-то он жиденький. Если выбьет меньше сотни, назначу его мальчиком для битья.

Прозоровский склонил голову и произнёс:

– Мария Никитична, моё почтение. Сами понимаете, нам пора в зал.

Мария указала на ответвление от главной дороги и пояснила:

– Боря, заезжай с той стороны. Там запасный выход.

Ржевский выполнил рекомендацию, а я поинтересовался:

– Кто это?

– Дочь графа Никиты Ивановича Панина. Жена французского дипломата Филиппа ля Клермон.

– И что она такая нахальная?