— Мы, жители леса, изобретательный народ, и есть у нас еще одно свойство. — Он многозначительно похлопал себя по носу. — Мы чувствуем волшебство. Тропа проложена в незапамятные времена, и она видна только таким, как мы.
— Может, и так, — упрямо сказал Кьюджел. — Но тропа кажется слишком извилистой, и где все те ужасные существа, о которых ты говорил? Я заметил только полевку, и острого запаха эрба нет ни следа.
Бусиако в замешательстве покачал головой.
— По непонятной причине они все куда-то ушли. Но ты ведь не жалеешь об этом? Пошли скорее, пока они не вернулись. — И он снова двинулся вперед по тропе, не более различимой, чем прежде.
Солнце опустилось совсем низко. Лес поредел, в проходах струились алые лучи, освещая изогнутые корни, золотя упавшую листву. Бусиако вышел на поляну и с торжествующим видом повернулся.
— Я успешно привел вас к цели!
— Как это? — удивился Кьюджел. — Мы еще глубоко в лесу.
Бусиако указал на противоположную сторону поляны.
— Видишь там четыре тропы?
— Да, — нехотя согласился Кьюджел.
— Одна из них ведет на юг. Остальные уходят в лесные глубины, извиваясь в пути.
Дерва Корема, всмотревшись сквозь ветви, громко воскликнула:
— Вон там, в пятидесяти шагах отсюда, река и плот!
Кьюджел бросил на Бусиако зловещий взгляд.
— Что это значит?
Бусиако серьезно кивнул.
— Эти пятьдесят шагов не имеют защиты. Я бы недобросовестно отнесся к своим обязательствам, если бы повел вас сюда прямой дорогой. А теперь… — Он подошел к Дерве Кореме, взял ее за руку и повернулся к Кьюджелу. — Ты должен пересечь поляну, и тогда я сообщу тебе, какая тропа ведет на юг. — И он принялся обвязывать талию Дервы Коремы веревкой. Она яростно сопротивлялась и покорилась только после удара и проклятия. — Это чтобы помешать ей убежать, — с хитрой усмешкой объяснил Бусиако Кьюджелу. — Я не скор на ногу и когда хочу женщину, не люблю ее очень долго уговаривать. Но почему ты не торопишься? Солнце заходит, а после наступления темноты появляются лейкоморфы.
— Ну, так какая же тропа ведет на юг? — спросил Кьюджел.
— Перейди поляну, и я тебе скажу. Конечно, если не веришь мне, можешь сам выбирать. Но помни, я очень старался ради этой тощей, плоской и анемичной женщины. Мы теперь в расчете.
Кьюджел с сомнением посмотрел на противоположную сторону поляны, потом на Дерву Корему, которая в отчаянии смотрела на него. Он оживленно сказал:
— Ну, все, кажется, к лучшему. Горы Магнаца, как известно, очень опасны. Ты в большей безопасности с этим неотесанным разбойником.
— Нет! — закричала она. — Отвяжи эту веревку! Он обманщик: тебя одурачили! Кьюджел Умник? Кьюджел Глупец!
— Какой вульгарный язык, — заявил Кьюджел. — Мы с Бусиако заключили сделку, которая, кстати, является священным договором, и надо его выполнять.
— Убей этого грубияна! — кричала Дерва Корема. — Доставай меч! Край леса рядом!
— Неправильная тропа может увести в самое сердце Большого Эрма, — возразил Кьюджел. Он в прощальном приветствии поднял руку. — Гораздо лучше стараться ради этого лохматого грубияна, чем погибнуть в горах Магнаца!
Бусиако улыбнулся в знак согласия и собственнически дернул за веревку. Кьюджел заторопился через поляну под проклятия Дервы Коремы, пока она не замолкла. Какое средство применил Бусиако, Кьюджел не видел. Бусиако крикнул:
— Ты случайно оказался на правильной тропе. Иди по ней и вскоре придешь в населенную местность.
Кьюджел с прощальным приветствием повернулся. Дерва Корема истерически захохотала:
— Он называет себя Кьюджел Умник! Какая невероятная шутка!
Кьюджел быстро шел по тропе, несколько обеспокоенный.
— Женщина сошла с ума, — говорил он себе. — Она не понимает. Как я мог поступить иначе? Я рациональный человек: поступать по-другому было бы неразумно.
Не прошел он и ста шагов, как тропа вынырнула из леса. Кьюджел застыл на месте. Всего сто шагов? Он поджал губы. По какому-то любопытному совпадению остальные три тропы тоже выходили из леса поблизости и сливались в одну дорогу, на которой он стоял.
— Интересно, — сказал Кьюджел. — Меня подмывает вернуться, отыскать Бусиако и потребовать у него объяснений…
Он задумчиво коснулся меча и даже сделал один-два шага в сторону леса. Но солнце стояло низко, тени уже заполнили промежутки между искривленными стволами. Кьюджел колебался, а Фиркс нетерпеливо всадил свои крючья и когти в печень Кьюджела, и тот отказался от мысли вернуться в лес.
Дорога шла по открытой местности, на юге возвышались горы. Кьюджел шел быстро, чувствуя за собой темную тень леса, и напряженно думал. Иногда при какой-нибудь особенно беспокойной мысли он шлепал себя по бедру. Но ведь это глупо! Он вел себя наилучшим образом! Бусиако глуп, он и надеяться не мог обмануть Кьюджела! Сама эта мысль неприемлема. А что касается Дервы Коремы, то она скоро приспособится к своей новой жизни…