Глаза ведьмы

Дед сидел через коридорчик от кухни в веранде-столовой. Вообще все помещения в доме были небольшими, но хорошо продуманными. И явно рассчитанными на несколько человек, значит, когда-то семья была большой, а теперь от неё ничего не осталось. Печально.

– А, Дашенька, проснулась? – Дед повернулся, словно сидеть было неудобно и коротко застонал. – Ух ты ж, опять... Давай, помоги Саше на стол накрыть. Ты хоть и гость, а помоложе меня будешь. Тарелки вон в буфете возьми, хлеб порежь, салатик, огурчики и сметана в холодильнике. Давай, вынимай, я скажу, что.

Дашку так воспитали, что отказать пожилому человеку в помощи она не могла, ну, по крайней мере, в такой простой. Тем более она любила огурцы на салат резать соломкой, а все вокруг резали полукольцами. Лучше и правда самой.

Минут через пятнадцать уселись за стол. Все проголодались, уплетали так, что кроме чавканья ничего слышно не было, даже дед не отставал, умудрялся жевать своими несколькими зубами.

Картошку Сашка жарил изумительно! Но Дашка была удивлена не только этому. Он очень органично смотрелся в деревенском доме, сейчас, в старой футболке и спортивных штанах, за одним столом рядом с дедом. Но он не походил на деревенского парня, когда они встретились. Дашка никогда не сомневалась, что он коренной горожанин. Однако сейчас ведёт себя так, будто жил здесь долгие годы и знает в доме каждый уголок, а в устройстве тутошнего хозяйства – каждую мелочь.

Хотя, что на самом деле она о нём знала? Вероятно, так же мало, как и он о ней. За пару встреч, как ни старайся, человека и его прошлое не изучишь.

Да и зачем изучать? Что это даст, раз пути-дороги суждены разойтись. Вот и сейчас они вроде вместе приехали, а друг на друга старались не смотреть.

– Ой, спасибо, ой, порадовали старика. – Вытерев губы рукой, проскрежетал дед, когда его тарелка опустела. – Давно так вкусно не ел. Всё, пойду полежу, а вы сами чай пейте, конфеты на верхней полке. Сашка знает где. Правда ведь, помнишь?

Они переглянулись и рассмеялись. Видимо, вспомнили что-то из прошлого.

Как-то не сговариваясь, Даша и Сашка убрали со стола посуду, остатки салата Дашка сунула в холодильник, хлеб завернула в пакет. Посуду Сашка мыл сам. В доме была только холодная вода, поступающая по шлангу из колодца и газонагреватель, но нагретого объёма воды, похоже, надолго не хватало.

– Почему он живёт тут один? – Спросила Дашка, сгребая остатки еды в тарелку, из которой потом их выбросят во двор курам. – Представляю, как тут зимой…

– Зимой тут заметает до окон, только на вездеходе можно пройти. Соцработник на лыжах ходит.

– На лыжах?

– Да, есть у нас тут женщина, пятый год работает. Зимой на лыжах ходит, продукты и лекарства возит. Золотой человек. В городе таких не найти.

– Так почему ты его не заберёшь?

– Да я пробовал, – Сашка даже не разозлился, продолжал усердно тереть щёткой сковороду. – Но ему там плохо, в городе, тесно, душно. Чего ему там? Сел на диван и телевизор целый день смотри. Шум, гарь, людей как в муравейнике, всё не то. Дольше недели не выдержал. Вези, говорит, обратно, а то сам поеду. Так бы и сделал…

– А если тут ему плохо станет? А врача нет?

– Тогда он умрёт. – Обманчиво спокойно ответил Сашка. – Но умрёт дома.

Дашка по правде говоря не знала, как было бы правильно, потому промолчала. На самом деле она тоже вряд ли бы захотела уехать из дома, где прошла вся жизнь, в город, полный чужих равнодушных людей. И как умирать, тоже предпочла бы решать сама.

Вскоре посуда была домыта. Сашка выключил воду, сказал:

– Пойду кур запру.

– А мне можно? – Неожиданно для самой себя спросила Дашка. Она помнила, как в детстве бегала по двору за курами, а те разлетались в стороны распушившимися шарами, испуганно квохча, словно она голодная лиса. Весело было.

– Можно.

Они вышли из дома вдвоём. Сашка накинул на себя огромную старую куртку деда, а Даше дал другую, поменьше, но тоже старую и мужскую.

На залитом чернилами небе блистали звёзды, тихо шумели листья на деревьях. Пахло осенними цветами и листьями.

Куры, как оказалось, давно уже сидят в сарае, подальше от открытой двери и только и ждут, когда их закроют и запрут. Мало ли кто с улицы залезет.

Дашка с превеликим удовольствием закрыла скрипучую дверцу и опустила засов. Её охватил такой восторг, будто она не всего лишь заперла кур, а спасла их жизни от жуткой угрозы и неминуемой смерти!

Она с улыбкой обернулась – в темноте было почти ничего не разглядеть.

Он был рядом, но как близко, непонятно. Ущербная луна светила на Дашку и даже чуть-чуть ослепляла. На улице ни единого фонаря, и ночь совсем не такая мирная, как в городе. Тут всё иначе, тут из кустов и правда может выпрыгнуть чудовище – голодный волк или пьяный деревенский тракторист.

Другой мир.

Привыкнув к темноте, Дашка разглядела его неподвижное лицо – Сашка стоял всего в шаге, в его глазах блестели отражения звёзд. Ей ничего не хотелось – просто стоять в парном уютном мраке, под боком дома и вдыхать ночную свежесть. Меньше всего хотелось думать.