Глаза ведьмы

Дашка выехала из города с уже мутной головой. Перед глазами вставал туман: серый, комковатый, с горьким запахом. Та штука, которая внутри, разрасталась.

В какой-то момент в голове щёлкнуло, и Даша кое-что поняла.

Сашка не знал, что она ведьма. Тот разговор у метро был не о ней. Не о ней, а о другой несчастной, которая, скорее всего, уже не ведьма. А может, её больше нет на белом свете.

Сашка не знал, что она ведьма до тех самых пор, пока не увидел её с балкона. Он настолько не знал, что не сразу понял, что именно за Дашкой они гнались. Вот насколько он не знал!

Дашка вспомнила его лицо. Никогда она не видела его таким прежде – словно человека, который приготовился к драке не на жизнь, а на смерть. Словно палача, который держит в руках топор, занося над головой того, кого ненавидит.

Того Сашки, которого она знала, больше не было.

Глава восьмая

Вокруг был лес. Родной, безопасный лес. Дашка вздохнула полной грудью. Земляной аромат, птички щебечут, спокойно, будто ничего непоправимого не случилось. Так, ерунда. Холодно только. И ещё все бока отлежала. С чего бы ей спать на голой земле?

Подождите-ка!

Дашка резко села. Тело отозвалось дикой болью, будто её избили.

Она лежала в траве неподалёку от того места, куда они ездили в ночь солнцестояния. Не в самом кругу, а где оставляли фургон. Кстати, вот и он.

Дашка встала на ноги, для верности расставив их на ширину плеч. Посмотрела вниз. Под ногами словно выжженный круг. Пошла к машине. Во рту было сухо, словно она не пила целую вечность.

В фургоне сидя спала Раиса, её голова опиралась на дверцу, волосы разметались и закрыли лицо. У Раисы на коленях спала Катя.

Дашка тихонько постучала в стекло. Обе мгновенно проснулись, Катя словно ужаленная вскочила, тараща заспанные глаза, Раиса сразу вскинула руку, будто собиралась колдовать. Потом все трое уставились друг на друга, словно не узнавали и долго моргали, не издавая ни звука.

Вначале хотелось что-то сказать, но Дашка неожиданно для самой себя шмыгнула носом. И разрыдалась.

Грохнула дверца, Раиса вышла, обняла Дашку и прижала к себе, покачивая из стороны в сторону. Катя стояла рядом, хмуро и сонно хлопая ресницами.

– Спасибо, спасибо, что не бросили. – Всхлипывала Дашка, цепляясь за тощие плечи живого человека. Ей не хватало объятий и прикосновений с кем-то родным.

– Ну что ты, – неуклюже утешала Раиса. – Как бы мы тебя бросили. Ты мне как дочь уже.

Дашка вспомнила, что вытворила с ней родная мать и зарыдала ещё горше. Родная мать подставила, отдала Служителям, а неродная спасла. Кто знает, что случилось бы с Дашкой, оставь её Галина в автобусе без сознания. Выкинули бы на вокзале, скорее всего, на улицу, обобрали до нитки да оставили.

– Нет, спасибо, – упрямилась Дашка.

Больше Раиса не спорила, просто ждала, пока слёзы закончатся.

Только выплакавшись, Дашка успокоилась и полезла в машину. Сидячих мест в фургоне всего два, так что ей пришлось тесниться с Катей, но обе были худыми и без труда смогли влезть на одно сиденье.

Дома всё было таким обычным, привычным, будто Дашка и не уезжала. На кухне пахло ванилью и мятой, ветерок из приоткрытой форточки колыхал занавески, даже муха жужжала как старая знакомая.

Губы у Дашки снова задрожали, но больше рыдать она не стала. Опустилась на кухонный диванчик. Катя молча заварила чай.

– Расскажи, что случилось. – Мягко попросила Раиса.

Дашка стала рассказывать. Но на моменте, когда она выпила зелье и Безымянная поведала способ спасти Игоря, споткнулась.

– Способ. – Напомнила Раиса. Её глаза потемнели. – Она сказала тебе, как можно спасти человека? Как укрепить и изменить живую плоть?

– Она сказала. – Дашка сглотнула

– Какой? Я не знала, что способ есть.

– Да, думаю этот способ вряд ли мне подойдёт. Нужно принести жертву. Человеческую.

Катя рвано вздохнула, отвернувшись. Её рыжие волосы сильно выцвели за лето и стали словно размытая акварель.

– Вот потому никто с ней не связывается, вот потому… – Пробормотала Раиса, качая головой.

– Старуха жаловалась, что мы, современные ведьмы, трусливые и боимся ручки запачкать. Раньше ведьмы были сильные, всеми повелевали, а сейчас мы как бледные мыши, таких в прошлом свои же товарки пожирали. Выродились мы, только презрения и достойны.

– Ритуальное убийство… в этом сила? – Катины глаза сверкнули яркой зеленью. – Этого она от нас хочет?

– Кажется, да.

Все промолчали. Каждая думала о своём, каждая представила, какими были ведьмы во времена расцвета Безымянной. Какими остались в её памяти.

Этот образ пугал даже их. Нынешние ведьмы убегают от Служителей, болеют любовью, но та, древняя ведьма – она не любит. Вернее, её любовь как острый ядовитый клинок, вне морали и заботы о других. Такая идёт, вырывая всё, на что загорелся глаз, оставляя за собой всё, что надоело или не пригодилось. Она топчет любое существо, потому что у неё сила и заботиться только о собственных желаниях. Ей дела нет до людишек, а другие ведьмы – конкурентки, соперницы, у которых зубами нужно вырывать победу.

Такая не влюбится в Служителя, скорее, она попытается его убить. И вероятно, у неё получится.