Лукас доел шоколад, два раза лизнул ванильное мороженое и выбросил остатки в стоящую у него за спиной урну.
— Я действительно не сомневаюсь, что любовник Стефани Беккер жив. Он должен почувствовать угрозу, но не от меня. Нужно, чтобы он пришел ко мне.
Она кивнула.
— Хорошо. Мы сделаем так, как ты хочешь.
— И это совсем неплохая история, — заметил Лукас.
Карли посмотрела на часы.
— Кстати, мне нужно бежать.
— Что-то случилось?
— Должно произойти нечто серьезное — я точно не знаю, что именно, но меня отправили на задержание с отрядом быстрого реагирования.
— Звучит неплохо, — сказал Дэвенпорт.
— Звучит паршиво. Но я должна быть на переднем крае, — вздохнула она. — Мы начнем репортаж в десять.
Элла Крюгер, опустив голову, медленно шла по краю тротуара вниз по склону холма, вдоль утиного пруда колледжа. Ее губы беззвучно двигались, пальцы отсчитывали большие черные бусины четок, свисавших с пояса. Не застав ее в кабинете, Лукас следовал за ней на расстоянии в пятьдесят футов, лениво посматривая на студенток — большинство из них были крупными симпатичными блондинками, словно сошедшими с рекламы немецкого печенья. Он ждал, когда Элла переберет последний десяток бусин.
Вскоре она выпустила четки, выпрямилась и быстро пошла вокруг пруда. Лукас поспешил за ней, и она обернулась и заметила его, когда их разделяли те же пятьдесят футов.
— Как долго ты за мной идешь? — с улыбкой спросила она.
— Пять минут. Секретарша сказала, что ты вышла погулять.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного. Я в замешательстве, никак не могу разобраться с убийством Стефани Беккер.
— Странная история, и с каждым днем она становится все более непонятной, если можно верить газетам, — сказала монахиня.
Это было не утверждение, а скорее вопрос.
— Да, пожалуй. — Лукас не хотел рассказывать ей все. — Вот послушай: у нас есть человек, который убил двух женщин и вырезал им глаза. Затем он убивает мужчину, увозит его из города и хоронит в Висконсине, где его заметили совершенно случайно — соседи увидели свет фар машины и подумали, что это грабитель. Потом выясняется, что тело было закопано днем раньше, а он вернулся только для того, чтобы выколоть глаза у трупа.
— Не хочет, чтобы мертвые за ним наблюдали, — тут же сказала Элла.
— Такая мысль приходила мне в голову, — признался Дэвенпорт. — Но у меня возникли сомнения: возможно, он лишь играет? Пытается кем-то манипулировать и его поведение имеет другое объяснение?
— Например?
— Например, он жаждет славы. Или хочет, чтобы полиция связала эти убийства.
Она пожала плечами.
— Такой вариант нельзя исключать, но тогда зачем возвращаться, чтобы вырезать глаза убитому, которого он спрятал, уверенный, что его никто не найдет?
— Да, в этом все и дело, — мрачно заметил Лукас, засовывая руки в карманы куртки.
— Значит, все по-настоящему, и за этим кроется какой-то смысл, — сказала Элла, глядя на лейтенанта.
— Какой, к примеру?
— Он выколол глаза всем трем убитым людям — во всяком случае, тем, о которых нам известно. И сделал это сразу: убил свою первую жертву, Стефани, и тут же вырезал ей глаза. Откуда он мог знать, что первая жертва будет наблюдать за ним после того, как он ее убьет? Из чего следует…
— Что он убивал раньше и с ним уже случалось нечто похожее. — Полицейский шлепнул себя по лбу ладонью. — Проклятье, я об этом не подумал.
— Он очень опасный человек, Лукас, — сказала Элла. — В специальной литературе таких людей называют психопатами.
Лукас ехал в «Лост ривер», не в силах справиться с тревогой. Театр был закрыт, но полицейский заметил, что в вестибюле сидит женщина и рисует. Он постучал в стеклянную дверь, а когда художница его увидела, показал жетон.
— Кэсси здесь? — спросил он, когда она отперла дверь.
— У нас репетиция, — сказала женщина. — Все сейчас на сцене.
Дэвенпорт прошел по коридору в зал. Прожектора были включены, люди расхаживали или стояли около сцены и оркестровой ямы перед ней. Два или три человека сидели в креслах и что-то обсуждали. Половина белых актеров была загримирована под негров с большими белыми губами, а двое чернокожих — под белых. Кэсси увидела Лукаса, помахала рукой, что-то сказала режиссеру, и они вместе подошли к лейтенанту.
— Я хочу немного осмотреться, если вы не против, — обратился к ним Лукас. — Вам не помешает, если я побуду здесь какое-то время?
— Смотреть пока не на что, — ответил режиссер, слегка опустив уголки накрашенных губ. — Вы можете остаться, но увидите только диалоги.
— Репетиция будет продолжаться еще около часа, — сказала актриса.
Ее зеленые глаза были подобны светильникам, проглядывающим сквозь темную краску.
— Как насчет французской кухни? После того, как вы закончите, если у тебя нет других планов?
— Звучит заманчиво. — Она немного отошла от Лукаса и добавила: — Через час.