Глаза цвета стали

Мы зашли в темный подъезд пятиэтажки на этот раз обжитой и освещенной тусклым светом масляных ламп. Быстро вбежали по лестнице на пятый этаж. Как правило, на первых этажах никто не селился, опасаясь весеннего паводка несущего подтопления многих районов и крыс, расплодившихся в подвалах. Эти прожорливые твари были всегда голодные и являлись разносчиками опасных заболеваний, но находились люди, которые их отлавливали и c удовольствием пожирали. Когда мы подошли к дверям обшитой стальными пластинами, и я несколько раз ударил об нее прикладом, на это долго никто не отзывался. Потом через глазок меня узнали. Тихо скрипнув несмазанными петлями, дверь распахнулась ровно настолько, что бы в нее можно было пройти боком. Я прошел в коридор, по ходу ущипнув хозяйку за ягодицу.

– Живой до сих пор? Я в шоке. А это кто с тобой? – хмыкнула молодая особа лет двадцати семи, окинув подозрительным взглядом Антона. – Надеюсь не из буйных пьяниц?

– Он мой напарник и я за него ручаюсь. Нам нужно где-то перекантоваться до утра. Не охота ночевать с клопами. Хотя бывает, и ты крови напьешься, будь здоров Иван Петров…

– Ты мне тут зубы не заговаривай, деятель. Еще за прошлый раз не расплатился сполна. Ночевать пущу, но не бесплатно! – девушка категорично скрестила руки на груди.

Я молча достал из ранца свой НЗ: сухари, несколько банок тушенки, немного вяленой рыбы с обезжиренным мясом, а так же добавил к продуктам несколько таблеток антибиотика в пластиковой оболочке. Последнее особенно ценилось в Северном, учитывая дефицит лекарств, что до меня то я давно уже их не использовал. Оживившаяся девушка, окинув мои дары алчным взглядом, несколько резковато выхватила пакет из рук. Убедившись, что вся эта еда ей не мерещится, быстро закрыла за нами дверь. Мы прошли в тесный зал, где на кровати спала очень симпатичная девушка лет шестнадцати. Судя по виду на позднем сроке беременности.

– Я и не подозревал, что меня здесь не было так долго! – хмыкнул я. – Кто отец?

– Да уж, во всяком случае, не ты к твоему счастью, – фыркнула хозяйка. – Крутился тут один ухарь, любитель маленьких, худеньких. Вскружил дурочке голову, а потом смылся на другую сторону острова. Говорят, сгинул в море, пытаясь перебраться на Итуруп. Вот же кретин!

Вещей как таковых в квартире было немного. Две кровати, старые комоды, шкафы и очень много грязи и пыли. Девушки не утруждали себя хозяйством по дому. Мне было немного неловко, что я привел сюда Антона – сам я был не очень разборчив в выборе ночевки. Чего скрывать, порой приходилось ночевать разве что не на помойке, если не было иного места. Антона же ничуть не смутила обстановка. Быстро освоившись, он уверенно присел на краешек кровати рядом со спящей девушкой и деловито провел у нее над головой электронным диагностом. Результат его не особо удивил. Он лишь тяжко вздохнул. Спрятав медицинский прибор обратно в свой подсумок, положил ладонь на сухой, но горячий лоб девушки.

– Вы в курсе гражданка, что Ваша сестра больна? Притом весьма серьезно. Ей требуется срочная госпитализация, если она не хочет потерять ребенка, а заодно и свою жизнь.

– А тебе какое до того дела? – тут же вспылила Ольга, но потом стыдливо отвернулась. – У нас нет средств на лекарства. Гнездо не принимает беженцев вам это известно не хуже, чем мне. Градоначальник Мамонт нам отказал в местной больнице. Говорит, нет мест. Сучара…

– Утром, когда за нами прилетит вертушка, мы заберем ее в наш госпиталь! – безапелляционно заявил Антон и встал с кровати. – При госпитале есть великолепное родильное отделение, которое в последнее время пустует. Я договорюсь о приеме…

– Милая, знаешь, в чем разница между подгорелым пирогом и беременной? – усевшись прямо на полу, спросил я Ольгу, привлекая к себе. – Вовремя не вынули.

– Ой, как грубо! Ну, ты и пошляк, Алешин! – Ольга, жадно затягиваясь сигаретой, уселась мне на колени. – Давненько ты не бывал в наших краях. Пропустил самое веселье. Убиваешь матерых и злобных некроморфов вдали от этих краев, а самого жирного и гадкого до сих пор не прикончил. Я про Мамонта. Если прикончишь его однажды – сделаешь для всех большое дело. Эту жирную тварь все одинаково ненавидят и есть за что, уж ты мне поверь.

– Дурное дело не хитрое. Однажды я соберусь с духом и… разрешу это сделать Антону.

Напарник тактично отвернулся и лишь осуждающе покачал головой, когда я привлек девушку к себе и стал ее страстно целовать в ложбинку чуть ниже ключицы. Ольга отвечала с не меньшей страстью и пылом, быстро расстегивая молнию на моем комбинезоне. Было видно, что этой маленькой, стервозной блондинке не в первый раз исполнять любовный обряд.

– Смелым стал? Я ведь знаю что ты больше любых некроморфов боишься только женщин, – хихикнула девушка, крепко прижимая мое лицо меж своих грудей третьего размера. – А как же история с подгорелым пирогом? Она тебя ничему не научила?

– К тебе это не относится, иначе бы ты давно была многодетной мамашей.

– А ты, стало быть, папашей? Размечтался!