Глаза ночи

Охотники нашли его поутру. Привели в пещеру, поставили перед Матерью и положили к его ногам турача. Мать разбирала ворох цветов и трав. Травами она возвращала ослабевшим силу.

Мать посмотрела на каждого из охотников, и все они ушли.

— Ты видел Глаза Ночи? — спросила Мать.

— Я видел, — ответил мальчик.

— Почему ты не умер?

— Не знаю.

— Что было с тобой?

— У меня текли из глаз слёзы, но мне не было больно. Я никого не боялся.

— Но почему ты плакал?

— Я хотел к ним. К маленьким небесным искрам.

Мать закрыла лицо руками.

— Запомни: ты видел звёзды. Так называла их Старая Мать, покинувшая нас. Уходя, она взяла с меня клятву: уберечь людей от Неба Ночи.

— Я хочу всегда видеть Небо Ночи, — сказал мальчик.

Мать посмотрела на него.

— Старая Мать, покинувшая нас, говорила: «Глядящий на небо уйдёт к звёздам». Люди живут на земле и должны уходить в землю.

— Я видел звёзды. Я уйду к звёздам! — воскликнул мальчик, я лицо его засияло.

— Мы не оставим тебя одного, — сказала Мать. — Мне ведомо другое пророчество: «Дорога первого станет дорогой всех».

Наступила ночь. Племя сидело вокруг костра в полном молчании. Мать поднялась и вложила в руки мальчика самого сильного, самого доброго глиняного идола. Мужчины выставили перед собой оружие: палицы, копья, каменные топоры. Откатили от входа камень.

Мальчик первым вышел из пещеры. Ему открылось небо, все звёзды.

— О! — воскликнул мальчик и поднял руки навстречу сверкающей бездне.

Один за другим выходили из пещеры люди. Замирали, слушая, как бьётся у них в груди сердце.

— О! — крикнул мальчик, указывая на край неба.

Над лесом сверкал серп новорождённой луны.

ИМЯ

Прошли дни. Ничего дурного ни с мальчиком, ни с племенем, увидавшим звёзды, не случилось. Но вот однажды охотники не вернулись в пещеру и после захода солнца.

Мать Племени вглядывалась в почерневший лес. Недобрая тишина стояла над лесом. Хозяева дня — птицы и звери примолкли. Среди ласточек мелькнула летучая мышь — вестница ночи.

В потемневшей траве белела набитая тропа охотников. Днём эту белую тропу звери обходят стороной, но только днём.

Круглый, горбатый, как валун, выкатился на тропу людей вепрь. Повернул клыки к пещере и замер. Через тропу, вслед за самкой, посыпались, как голыши, весёлые поросята.

На Дальнем озере завыли волки. Мать Племени вздрогнула. Ей было страшно за охотников.

— Га-га-га! — по-гусиному закричала Мать Племени, взмахивая руками, словно крыльями.

Она хотела обмануть диких зверей и злых духов. Пусть думают, что это гуси не вернулись с кормёжки на гнездовья.

— Га-га-га! — раздалось в ответ.

Охотники были живы. По звуку Мать Племени определила: тьма накрыла их у Белого камня. Холод ночи им не страшен. Белый камень всегда тёплый. Из-под него бьют горячие ключи, но поднимается камень над землёй только на три-четыре локтя: охотники сами могут стать добычей хищных зверей.

Чернее тучи вошла Мать Племени в пещеру: в глубоких глазницах не видно глаз. Села у костра, подняла тяжелую свою руку и указала на мальчика, который вывел племя смотреть на звезды.

— Ты виноват — крикнула Мать Племени. — Охотники шли медленно. Они перестали бояться звезд.

Она хотела сказать, что людям страшим не звезды, людям страшны звери, которые выходят во тьме за добычей. Но говорить в те времена было труднее, чем поднимать камни.

— У-у-у! — по-волчьи сказал мальчик.

Он знал: если погибнут охотники, погибнет всё племя. Охотники — кормильцы.

Мать Племени трижды ударила ладонью о ладонь — это означало, что решение принято. Она взяла из костра смолянистый сук и протянула его мальчику:

— Возьми и приведи охотников.

В лесу мальчика поджидала верная гибель, но ослушаться было невозможно. Он вышел из пещеры и словно бы с головой нырнул под медвежью шкуру — так была черна ночная земля. Даже свет горящего сучка был против него — слепил глаза.

Мальчик пошел тропою охотников.

Невидимые во тьме твари, шипя от страха, бросались прочь от маленького человека с огнём в руках. Но были и такие, у которых любопытство перебарывало ужас перед опаляющим светляком. Они подкрадывались к тропе. Сам барс подал голос и затаился, выжидая.

Ноги у мальчика дрожали. Он то и дело терял тропу.

Пламя, стреляя горящей смолой, начало хлопать, пропадая на мгновение. Мальчик остановился. Бежать к пещере нельзя — Мать Племени не знает пощады. Оставалось одно бежать к Белому Горячему камню, пока огонь не умер.

Ветки били но лицу. Зелёные глаза сверкали за спиной, вспыхивали у самой тропы и загорались на деревьях.

Чья-то лапа потянулась к мальчику, он ударил но ней головней. Запахло паленой шерстью, скуля, шарахнулся в чащу неведомый зверь.

От удара головня распалась.

Мальчик, шаря руками по земле, насобирал сухой травы и хвороста, раздул угли и зажёг костёр.

Пламя вырвало из тьмы волчью морду. Мальчик шагнул через огонь, отгораживаясь, обернулся и увидал другого волка.

Пока пламя не ослабело, он наломал и насобирал веток вокруг тропы, и огонь, раздуваемый ветром, потянулся языками к волчьей стае. Стая попятилась.