Глаза Фемиды

Непьющие охотники, говорят, еще иногда случаются, однако любители «принять на грудь» в недосягаемости от сварливых жен встречаются среди них пока еще значительно чаще. Для того и вырываются мужики на свободу из тесных уз своих благоверных, чтобы разок вздохнуть полной грудью, забыться, расслабиться. А поскольку, иначе чем с оружием в руках, по впитанной еще с материнским молоком, теории Ленина-Сталина, свободу обрести невозможно, то и вооружаются супруги, опоясываются патронташами и навешивают на пояса грозного вида ножи из «Спорттоваров», хорошо пригодные для откупоривания бутылок и ни для чего более. Вероятно из-за этого таинственного свойства, известного одним лишь членам касты охотников и рыболовов, обладатели грозных ножей используют их исключительно против «Зубровки», «Зверобоя» и изредка, против «Охотничьей», но это не из-за пристрастия к двум первым, а потому, что последняя попала в «Красную книгу» и встречается так же редко, как «Слоновка» или «Бегемотовка». Правда, ходят упорные слухи, что однажды, во время первой пытки населения «сухим законом», в поисках «ее родимой», занесло ватагу охотников в татарскую деревню Есаул, в магазине которой обнаружились залежи, вероятно еще со времен присоединения Сибири, горькой настойки под названием «Ермак», которой местное население, несмотря на постоянную сухость во рту, под влиянием муллы, пренебрегало. Рассказывают, что вся ватага тогда дружно обнажила свои ножи против «Ермака», одним махом отделяя белую головку. Однако, вернемся к нашим охотничкам. Несмотря на подозрительный звон в рюкзаках и плутовской вид супругов, их супротивницы якобы уступают перед грозным видом и внушительной экипировкой, не забыв-таки пригрозить на прощание: «Без добычи не возвращайся, блудень». Известно же, чем «гульливее» женушка, тем сильнее она за мужем бдит. Мужик спешит на свободу, сопровождаемый ее назойливым журчанием, а со двора уже сигналит простуженным клаксоном видавший виды «газик»: «По коням!» На прощание хлопает дверка и — пропал для хозяйства муж. А его озабоченная супруга, подбоченясь, еще секунду посмотрит ему вслед осуждающе, затем вдруг лицом воссияет и переменится, сложит губки бантиком и — к телефону: «Асесяйс!». Верно подмечено: «кто женой не дорожит — пусть на озере дрожит».

А охотники, несмотря на тесноту и духоту под брезентом «газика», тоже меняются лицами, и, еще не достигнув пределов города, стараются не упустить времени, чтобы подготовиться к охоте как следует. «У тебя сколько?» — вопрошает один. «Три, — коротко докладывает напарник, и, заметив недоумение во взглядах, поправляется, — и две в резерве». На это все одобрительно крякают. Однако кто-нибудь все-таки сомневается: «Маловато не будет? А если не хватит? Что тогда?» Его спешат успокоить доводом, что у всех в резерве имеется и должно еще остаться, а потому не следует ли пропустить, так сказать, предварительно? Возражений, как правило, не находится и все дружно пропускают и раз, и другой, и третий. А потому компания добирается на место охоты далеко затемно и от усталости не способна ни к чему кроме тревожного сна. Утренняя зорька безмятежно проходит мимо дремлющих на свободе. Известно, что свобода, приобретенная с помощью оружия, способна одурять и дурманить, пьянить и требовать добавки, пока не кончатся жидкие боеприпасы, прихваченные из дома, не будет израсходован резерв главного командования, поднятый со дна пожарной бочки, а гонец, посланный за подкреплением в деревню, исчезнет без вести. И вот тогда…

Тогда, в негодовании, дав последний залп по пустым бутылкам, возвращаются домой охотники, уставшие до изнеможения и глубоко опечаленные предстоящим неминуемым объяснением причин своего непроизводительного для домашнего хозяйства и сокрушительного для семейного спокойствия трехдневного безделья при усугубляющем отсутствии хоть какой-нибудь добычи.

Один такой охотколлектив и тащил на своих плечах по пустынным охотничьим просторам угрюмый, как катафалк, автовездеход Г АЗ-69. В знак возмущения седоками и самим водителем, он как мог их раскачивал, нарочно выбирал самые глубокие колдобины и удовлетворенно урчал мотором, когда на очередной кочке дремлющие в пыльном кузове охотнички до искр в глазах стукались лбами. Разбитая грунтовка и самого водителя укачивала, мутила и позывала к рвоте…