Глаза Авроры

Взяв у Эрла заслуженных два выходных в неделю, я действительно начал ходить в спортзал. Тренер оказался высоким и чересчур накачанным парнем, который переборщил с солярием. Он был уж очень влюблен в себя и часто вообще забывал про мое существование, когда любовался своими мышцами в зеркале. Но даже того мало уделенного мне времени было достаточно для того, чтобы я ощутил себя выпотрошенным. После первой же часовой тренировки я еле дополз до дома. А то, что на следующий день я не смог встать с кровати, повергло меня в легкий шок. Жертва солярия не предупредила меня о последствиях вчерашней тренировки и не сказала, что нужно делать в таком случае. Я начал всерьез переживать за то, что не смогу добраться до работы. Переваливаясь с бока на бок, я проклинал непрофессионализм моего тренера. Умудрившись кое-как встать с края кровати, я походкой пингвина прошел мимо шкафа и двинул локтем в сторону, чтобы закрыть сломанную дверцу. Мышца заныла, а я остановился из-за того, что не почувствовал сопротивления дурацской дверцы. Повернув голову, я в изумлении увидел, что мой шкаф изменился. Вместо пошарконного коричневого дерева было лакированное темно-серое полотно. Я сделал шаг назад и увидел, что вместо обычных дверей были те, что отъезжают в сторону. Толкнув одну дверцу, я убедился, что на вешалках висела моя одежда. Минут пять я стоял возле непонятно как появившегося нового шкафа-купе, пока не ощутил сильное давление в мочевом пузыре. Это заставило меня оторваться от созерцания и пойти в туалет. Тут возникла новая проблема – необходимо было нагнуться, чтобы откинуть крышку унитаза. Я решил не рисковать и вышел обратно в коридор для того, чтобы взять телефон и найти в интерне что-нибудь, что поможет мне. Решение отыскалось очень быстро – я был далеко не первый с такой же проблемой. Мне нужно было просто-напросто разогреть мышцы. Сделав легкую зарядку, а точнее, неуклюжие движения, напоминающие махи ногами и руками, я почувствовал, как мышцы понемногу стали расслабляться. Благодаря этому я смог кое-как сделать свои дела. Вернувшись спальню, я с подозрением глянул на мебель. Все остальное выглядело по-старому. Я сел на кровать и, не отрывая глаз от шкафа, стал одеваться. Ноющая боль в мышцах не давала мне сосредоточиться на своих мыслях. Я пытался вспомнить, когда в последний раз разглядывал свою мебель. Может ли быть такое, что во время своей депрессии я сам купил шкаф? Я уже и сам не знал.

Медленно бредя по набережной, я пытался понять, насколько сильно апатия раньше влияла на мою жизнь. Боль в мышцах ни на секунду не давала забыть о себе, в отличие от шкафа, который вылетел у меня из головы, стоило мне дойти до работы. Когда же я вошел в магазин, напряжение в мышцах стало даже нравиться мне. Я словно наполнился силой и уверенностью. Весь день я наслаждался новыми чувствами, выполняя больше физической работы, чем обычно.

Эрл тоже заметил перемену во мне и чаще стал улыбаться во время нашего с ним разговора. Он больше не заводил нудные монологи о наркотиках, что очень меня удивляло. Я тоже понемногу начал раскрываться. Например, поделился тем, что теперь хожу в тренажерный зал. Он очень обрадовался и даже отдал мне бесплатно напульсники, которые продавались у нас на кассе. Эрл стал каким-то воодушевленным. Теперь его разговоры со мной напоминали дружескую беседу, а не нравоучение от отца. Он оказался не таким уж и плохим.

– Этот идиот бесконечно смотрится в зеркало, любуясь на свой зад, – смеясь, произнес я.

Эрл загоготал. Я расклеивал ценники, в то время как начальник подметал полы.

– Это же как нужно себя любить, чтобы забыть про то, что я лежу под штангой! Меня чуть не придавило там, а он стоит и любуется своими булками! – Новая волна хохота заполнила пространство магазина.

– М-да… – утирая слезы, произнес Эрл. – А знаешь, я раньше тоже часто занимался спортом. Ты не смотри на то, что я сейчас такой обрюзгший, – он глубоко вздохнул, похлопав по своему круглому животу. – Больше всего мы с женой любили езду на велосипедах и теннис.

– А почему перестали? – улыбаясь, спросил я.

– Она умерла. – Улыбка мгновенно слезла с моего лица. – Все потеряло смысл.

– Прости, я не знал…

– Ничего, – отмахнулся он. – Это было так давно.