У входа чуть отстранился, открыл дверь, пропустил девушку вперед и вновь повел под руку — для начала в гардероб. В холле кинотеатра царило оживление. Кто-то покупал в буфете чай или газировку, другие разглядывали портреты артистов на стенах, третьи вели непринужденные светские разговоры.
Я помог Аглае раздеться, параллельно залюбовавшись ее фигуркой в легком бежевом платье, дополняемом кофейного цвета платком на шее. Потом снова взял ее под руку и потащил к стойке буфета.
— Вам чего, молодые люди? — поинтересовалась необъятная продавщица в белом переднике и высоком чепчике.
— А нам мороженого, — улыбнулся я и повернулся к Ямпольской. — Доктор, вы какое будете?
— Крем-брюле, — тоже улыбнулась Аглая.
— А мне пломбир, — попросил я буфетчицу. — И стаканчик «Тархуна». Хотя, нет… Я смотрю, у вас есть сок манго? Плесните стаканчик, пожалуйста.
Я буквально разрывался от желания попробовать того самого зеленого «Тархуна» родом из СССР, но ряд стеклянных графинчиков с разноцветными жидкостями победил. Это же классика — соки яблочный, апельсиновый, томатный и манго. Холодненькие, из графинчиков с запотевшими боками — уже смотреть, как мой заказ наливают в граненый стакан, было в прямом смысле вкусно. Я едва попробовал и чуть язык не проглотил, настолько это было потрясающе. Поблагодарил буфетчицу, рассчитался и, водрузив наш предсеансовый перекус на узкий поднос, пошел в сторону освободившегося столика.
В двадцать первом веке в кинотеатре «Спутник» откроют небольшую кофейню с уютными диванчиками и низкими столиками, чтобы можно было перед просмотром фильма выпить чашечку горячего капучино. А в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году здесь еще простой советский буфет со столиками на длинных тонких ножках, будто грибы-поганки — в повседневной речи «стояки». Сидячие места не предусмотрены, вокруг них можно было, исходя из названия, именно что стоять. Что мы сейчас как раз и делали с Аглаей, уплетая из металлических вазочек чуть подтаявшее мороженое.
— Ты ни о чем не хочешь спросить? — Ямпольская склонила голову набок.
— Хочу, — кивнул я. — Но лучше, если ты сама расскажешь. Если и когда захочешь. Я не буду настаивать.
— В общем… — Аглая восприняла мои слова как призыв к действию. — Мы познакомились с ним еще в Калинине. Я там училась в мединституте, а он в Венециановке на художке. Ухаживал красиво, куча амбиций, планов. Хотел картины писать, выставки организовывать, о сатирическом журнале подумывал, носился с этой идеей как утка с яйцом. Но слишком уж его рисунки острые были. Как один из его преподавателей сказал, крамольные. Не пропустили их, в общем, никуда. А потом меня сюда направили по распределению, Иван в школу устроился преподавать изо… Короче, в итоге у нас не сложилось.
В рассказе Аглаи зияла огромная дырка, но я не стал ей на это указывать. В конце концов, это ее право — откровенничать со мной или нет. С учетом того, что в Союзе разводы не одобрялись, случилось у них там что-то сильно неприятное. Может, как раз в алкоголе дело было. А может, и нет. В любом случае все мы взрослые люди с кучей нерешенных проблем. Так зачем лишний раз бередить их? Как бы то ни было, мне очень понравилось, что Ямпольская не стала обвинять бывшего мужа в семейном разладе. На себя вину не стала перетягивать, но и этого Ивана в желчи не утопила.
А то ведь частенько бывает, что люди винят в своих бедах кого угодно, пытаясь переложить ответственность. Ямпольская оказалась совсем не такой. И мне совершенно не интересно, что у них там произошло. Вернее, не так — мне не важно, это никак не повлияет на мое к ней отношение. И в то же время мне хотелось как можно больше узнать об Аглае. Да и биография ее бывшего мужа меня заинтересовала. Я даже поверить не мог такой неожиданной удаче.
— Он сейчас работает где-то? — как бы невзначай спросил я.
— Скорее всего, на прежнем месте, — ответила девушка. — В первой школе и еще кружки ведет в ДК.
— Понятно, — кивнул я. — Ты знаешь, я бы, наверное, мог ему помочь. Если он сам, конечно, захочет себя в руки взять.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Ямпольская.
— Я как раз ищу человека, умеющего рисовать остро и на злободневные темы, — улыбнулся я. — Для газеты. Меня вроде как скоро опять восстановят, так что я снова смогу руководить процессами.