Главный конструктор

Помнил Сережа и теплые украинские вечера, когда взрослые собирались вместе и в комнатах или в саду звучали музыка, песни. Приходили гости, начинались разговоры о Гоголе, Пушкине, а затем все с восхищением слушали игру бабушки Марии Матвеевны на скрипке. Маленький Сережа вел себя тихо, незаметно. Если приезжал брат мамы, Василий Николаевич Москаленко, Сережа не отходил от него ни на шаг. Василий Николаевич был студентом. Он всегда интересно, ярко и, главное, смешно обо всем рассказывал. Спустя много лет, когда Сергей пересказывал друзьям какую-нибудь веселую историю, он часто ловил себя на мысли, что повторяет интонации или жесты дяди Васи.

Но не только рассказами своими привлек Василий Николаевич внимание мальчика. Главное то, что он брал Сережу с собой на улицу, катал на велосипеде, играл с ним в крокет, учил проявлять и печатать фотографии. Недаром на своей фотографии 1911 года Сережа написал печатными буквами: «Дорогому дяде Васюне от Сережи». Это — очевидное выражение детской привязанности.

Говорят, когда у ребенка нет отца, он любит мать двойной любовью. Очевидно, так оно и бывает. После того как родители разошлись, Сергей никогда отца не видел. И всю свою любовь он отдал матери. Его детские письма дышат этой любовью, желанием быть всегда вместе. Он сообщал маме о всех своих новостях. Перед отъездом в Крым ему попалось на глаза письмо, которое он написал маме 6 января 1916 года, когда ему исполнилось десять лет: «Я был немножечко болен. Но теперь собираюсь в гимназию, уже послезавтра пойду учиться… Я получил на Новый год подарки: картину для склеивания, слоника, 30 марок иностранных».

В 1916 году в жизни Сережи произошли перемены. Мама вышла замуж за инженера-механика Григория Михайловича Баланина. У Сережи появился отчим — спокойный, рассудительный, заботливый. Сергей помнит, что в том году мать надолго приезжала из Киева в Нежин готовиться к экзаменам на звание учительницы. Отчим оставался в Киеве. 26 апреля 1916 года Сережа просил его в письме: «Пиши чаще, мама скучает. Только, пожалуйста, если мама не выдержит экзаменов, то ты не сердись. Я уже буду скоро в первом классе и приеду к тебе первоклассником…»

Перед первым полетом вспомнилось Сергею также письмо, где он жаловался, что ему «очень, очень трудно учиться по закону божьему и арифметике». Теперь он понимал, почему трудно давались уроки по закону божьему. Они были ему явно не по душе. Но арифметика? Странно… Она нравилась все больше и больше. Постепенно это сказалось на успехах: учась в Московском высшем техническом училище, он слыл среди товарищей заядлым математиком. Знание высшей математики помогало ему и увереннее входить в авиацию.

«Вот и сейчас, в первом полете, — думал он, — потребуется точный расчет…»

Изумительно!

«Каждый год перед первым полетом меня охватывает страшное волнение, и, хотя я не суеверен, именно этот полет приобретает какое-то особое значение…» — писал Сергей Королев матери из Коктебеля. Наконец все готово к его полету. И вот он застегивает пальто и садится в «Жар-птицу». Сергей улыбается, но в душе у него, как он признавался позже, была «холодная пустота и настороженность».

Вот строки из письма об этом полете: «Пробую рули, оглядываюсь кругом. Слова команды падают коротко, и… сразу — только струя студеного ветра в лицо. Резко кладу набок машину. Далеко внизу черными точками виднеется старт, и нелепые вспученности гор ходят вперемежку с квадратами пашен. Хорошо! Изумительно хорошо!»

Когда Королев приземлился, у него от радостного возбуждения першило в горле. Он откашлялся и восхищенно огляделся — в воздухе парили его товарищи, на земле шла подготовка к полетам. О как он был благодарен судьбе, приведшей его в небо!

Когда это у него началось? Где впервые он ощутил желание летать? Да, в Одессе, куда переехали они уже новой семьей: отчим — инженер, мать — учительница и он, окончивший в Нежине приготовительный класс.

В Одессе он поступил в первый класс гимназии. Отец его прислал из Киева справку, освобождавшую Сергея от платы за обучение. В справке говорилось:

«Дано сие за надлежащей подписью и приложением казенной печати гимназии в том, что Павел Яковлевич Королев действительно состоит штатным преподавателем женской гимназии Первого общества преподавателей в г. Киеве… Удостоверение это выдано для представления в педагогический совет 3-й одесской гимназии на предмет освобождения сына П. Я. Королева от первого брака, Сергея Королева, ученика 1-го класса вышеназванной гимназии, от платы за право учения».

Но учеба была недолгой. Гимназия вскоре закрылась. И Сереже пришлось продолжать занятия в старших классах начальной школы.