Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Действительно, упорство ген. А.А. Брусилова на ковельском направлении заслуживает осуждения, и выше мы уже говорили об этом. Это упорство послужило причиной неоправданно больших и бессмысленных потерь, которые в массовом сознании фронта и тыла подорвали волю к победе. Представляется, что лучшим вариантом действий, раз уж военная мысль тогда не позволяла разработать теорию развития оперативно-стратегического прорыва, был бы последовательный штурм всех следующих оборонительных неприятельских рубежей, по образцу 22–25 мая. Но и тогда русские потери, прежде всего — кровавые, были бы больше неприятельских. К тому же свою роль играл фактор времени — казалось, еще немного усилий и крови, оборона врага рухнет, и дело будет решено. Сам А.А. Брусилов говорит об этом так: «Дело сводилось, в сущности, к уничтожению живой силы врага, и я рассчитывал, что разобью их у Ковеля, а затем руки будут развязаны, и куда захочу, туда и пойду». Это мнение неверно, но кто тогда мог об этом знать? Те же англичане тоже безрезультатно штурмовали германские траншеи на Сомме с июля по ноябрь, и соотношение потерь было не лучшим, чем у русского Юго-Западного фронта. Англичанам также представлялось, что надо чуть-чуть поднажать, и дорога в Бельгию будет свободна. Что же касается принципиальной оценки уровня полководческой мысли в армиях стран Антанты, то такого позорища, как наступление P.-Ж. Нивеля в апреле 1917 г. в Артуа и Шампани, русские полководцы никогда не допускали. Сравнение с немцами показано в заключении.

Повторимся, что А.А. Брусилову было легче действовать, так как он имел дело по преимуществу с австрийцами, нежели с немцами. И как только германские соединения стали появляться против Юго-Западного фронта, наступление тотчас же стало затухать и постепенно заглохло. После этого, даже имея в отдельные периоды двойной перевес в силах, Юго-Западный фронт уже не смог получить такого же успеха, что в первые две недели прорыва, когда русские удары наносились по австрийцам, а преимущество в численности было большим разве что на 20%. Это говорит не о русской слабости войск и полководцев, а о силе немцев.

Если тактика Брусиловского прорыва и не была нова, то в масштабах фронта применялась впервые, имея наибольшие успехи. Если сам Брусилов и не был военным гением, то все равно стоял выше тех русских полководцев, что были выдвинуты Первой мировой войной (объективное сравнение талантов А.А. Брусилова и Н.Н. Юденича невозможно, ввиду специфичности Кавказского театра военных действий). Если главкоюз и упорствовал в своих ошибках, то все-таки старался учиться на них, в то время как другие не делали и этого. Потери армий Брусилова были велики, но разве не он обычно получал самые тяжелые задачи:

— противоборство с двумя австро-венгерскими армиями в конце августа 1914 года, в то время как другие русские армии в это время имели против себя не более одной неприятельской армии каждая;

— штурм Карпат в конце 1914 — начале 1915 г., где 8-я армия играла главную роль;

— борьба на наиболее ответственном направлении в Карпатах — перемышльском;

— расположение на правом фланге Юго-Западного фронта в июне — августе 1915 г., где действовала масса германских войск;

— передача главного удара в кампании 1916 г. в «Брусиловскую армию» — 8-ю;

— ведение стратегического наступления 1916 г. в отрыве от ударов других фронтов, что шло вразрез с решениями Совещания 1 апреля, в «одиночном плавании»;

— оказание непосредственной поддержки неудачному выступлению Румынии.

Все познается в сравнении, а самое корректное из сравнений — с современниками и коллегами. И здесь полководческий талант ген. А.А. Брусилова неоспорим: «Главное, видимо, заключается в том, что перед нами военачальник нового качественного уровня: как и другие видные полководцы, он достигал крупных военных успехов за счет единства ума, таланта, воли и нравственной основы мотивов своего ратного труда. Брусилов перерос свое время — глубже других постиг сложившуюся на фронтах Первой мировой войны обстановку, наиболее полно и реально оценил возможности вверенных ему войск, сначала как командарм, а затем как командующий фронтом и Верховный главнокомандующий»^{378}.

Глава 5. КАВАРМ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ЮДЕНИЧ

Перед Мировой войной

Выдающийся полководец Первой мировой войны, единственный полководец, который, по словам его сотрудника и биографа Б. Штейфона, «не знал поражений», Николай Николаевич Юденич родился 18 июля 1862 г. в Москве в семье коллежского советника — директора Землемерного училища. Его мать, урожденная Даль, являлась двоюродной сестрой составителя Толкового словаря В.И. Даля. Как говорит Н.Н. Рутыч, «Юденич рос в атмосфере глубоко русской интеллигентной московской семьи, в которой до него не было ни одного военного»^{379}.