Сьюзен все понимала. Она знала, что сейчас не время казнить себя за ошибки и прятаться от грубых слов — только не теперь, когда Эми рожает под примитивным тентом, в самом сердце Большого каньона. И все-таки Сьюзен было больно. Прежде «замолчи» означало: «Мама, не городи чушь». Но сегодня это значило: «Уходи, я тебя ненавижу, не желаю твоей помощи, не хочу тебя видеть».
— Сьюзен?
Она обернулась и увидела Джил. Сьюзен немедленно вспомнила многочисленные дурацкие вечеринки и якобы исполненные глубокого смысла разговоры о детях и родителях. И все это — в то время как ее собственная дочь беременна.
Джил положила руку ей на плечо. Сьюзен скрестила руки на груди и отодвинулась.
— Так бывает, — сказала Джил. — Я про такое читала. Кто угодно может не заметить. Кто угодно…
— Перестань. Перестань, ладно? Я ее мать. Я должна была знать.
Джил замолчала. Сьюзен говорила слишком резко, но ей было все равно. Любой способен предлагать объяснения и извиняться, но никто не знает, что чувствует Сьюзен. Джил, разумеется, не понимает, каково это — быть настолько слепой, чтобы готовить дочери завтрак, отвозить ее в школу, спать рядом с ней в крошечной палатке — и не знать. У Джил сыновья, поэтому она не понимает, что с момента рождения дочери Сьюзен, сознательно или нет, ожидала ее беременности и надеялась на то, что она, мать, будет советовать, успокаивать, делиться опытом. И вдруг она внезапно узнала, что все это случилось без ее ведома!
Она заметила Эвелин, направляющуюся к ним с бутылкой воды. Сьюзен напряглась: вряд ли она сможет вытерпеть присутствие этой странной, вечно серьезной женщины, заслужившей звание профессора биологии, но притом понятия не имевшей о том, как нужно общаться с представителями человеческой расы.
Эвелин помедлила и сказала:
— Эбо наколол льда, и я дала Эми пару кубиков пососать.
— Спасибо, — ответила Джил.
Эвелин медлила.
— Ничего не говори, — предупредила Сьюзен.
— Хорошо.
Сьюзен взглянула на Эвелин, продолжавшую неловко стоять рядом.
— Что тебе надо?
Эвелин сунула ей бутылку.
— Здесь вода со льдом, — сказала она. — Я подумала, ты тоже не откажешься.
Пристыженная этим знаком внимания, Сьюзен прижала бутылку к груди. Ей немедленно стало холодно.
— Спасибо, — с трудом выговорила она.
— Давай посидим, — предложила Джил.
Сьюзен горестно покачала головой, но все-таки села и подтянула колени к груди. Джил и Эвелин устроились по бокам.
— Все в порядке, — сказала Джил. — Да, ты не знала. Ты пропустила признаки. Но сейчас Эми в тебе нуждается.
— Нет, не нуждается, — возразила Сьюзен. — Она видеть меня не хочет.
Эвелин явно встревожилась.
— Сомневаюсь, — покачала головой она. — Разумеется, ты нужна Эми. Разумеется, дочь хочет тебя видеть. Почему ты так говоришь?
— Наверное потому, что у меня есть некоторый опыт общения с подростками, — заметила Сьюзен.
Эвелин опустила глаза, и Сьюзен поняла, что обидела бездетную женщину, которой никогда не суждено столкнуться с подобными проблемами. Но Сьюзен было все равно. У нее хлынули слезы.
— Почему она мне не сказала?..
— Эми не знала, — ответила Джил.
— Она даже не сказала, что занималась сексом! Она думала, что я рассержусь? Скажу, что она слишком молода? Да, Эми слишком молода — но я бы ни за что не стала ее упрекать! Я бы отвела ее к врачу, Эми бы осмотрели, мы бы узнали про беременность, и нам не пришлось бы принимать роды на Колорадо!
Джил и Эвелин положили руки на плечи Сьюзен.
— Я плохая мать, — всхлипнула та.
— Чушь! — отрезала Эвелин.
— Это ужасно — я не знала, что моя дочь беременна, а теперь, когда у нее внезапно начались роды, думаю лишь о том, какая я плохая мать. О Господи!..
Эвелин на мгновение задумалась.
— То есть ты хочешь сказать, что ты плохая мать, не только потому, что подвела Эми, но и потому, что теперь ты думаешь исключительно о том, как именно это произошло?
Сьюзен зарыдала еще сильнее.
— Я всю жизнь только это и делала! Всегда думала только о себе. Неудивительно, что Эми замкнулась, — она знала, что ей придется сидеть и слушать, как это было у меня. Я, я, я!..
Эвелин и Джил задумались.
— Я изо всех сил пытаюсь установить с дочерью контакт, — сказала Сьюзен, — но ничего не получается.
— Может быть, так было до сих пор, — мягко заметила Джил. — Но нельзя просто устраниться, когда девочка больше всего нуждается в тебе. Сейчас ты должна быть сильной.
— Конечно! Я бы, например, установила правило, — объявила Эвелин, сжав кулак. — Я бы сказала: «Эми, мне все равно, что ты скажешь, но я от начала до конца буду рядом с тобой!»
Сьюзен слабо улыбнулась — ей еще не доводилось видеть столь бурное выражение чувств со стороны Эвелин. Хотелось бы посмотреть, как эта женщина читает лекции. Некогда у Сьюзен был учитель, буквально помешанный на тихоокеанских ветрах. К концу года весь класс тоже увлекся этим же предметом.
Она утерла слезы.
— Обычно я вовсе не такая обидчивая…
— Думаю, это из-за того, что мы на реке, — сказала Эвелин.
— И вдобавок у тебя рожает дочь, — добавила Джил.