Гладиаторы

— Ты… я узнал тебя — это ты… Так вот куда ты въехал на Мессалине — во дворец! Или нет — в эргастул для рабов, хе-хе… Как же ты, римлянин, оказался в эргастуле для рабов? Что, не угодил бабенке‚ да? Или не угодил Палланту?

Не дожидаясь ответа (а Марк и не собирался отвечать), Кривой Тит развернулся и пошел в свою каморку, рассуждая сам с собой. Он был настолько удивлен этой встречей, что даже забыл выпустить в Марка, едва не схватившего его, заряд ругательств, вертевшихся у него на языке.

Каллисту он доложил, что все преторианцы были убиты, «забыв» упомянуть про то, что один все же остался жив, спасенный Мессалиной. Причем счастливчиком (надо же такому случиться!) оказался не кто иной‚ как давнишний недруг Кривого Тита, человек, жестоко оскорбивший его однажды.

После того случая в кабачке «Золотой денарий» прошло немало времени, новые события загородили его от мысленного взора Кривого Тита, однако не стерли из памяти целиком. Кривой Тит по натуре был слишком мстителен, чтобы страдать забывчивостью. Его обидчик должен быть наказан — это дело чести.

Наказан, то есть убит.

Иначе не получится: ни тумаком, ни щелбаном тут не обойтись. Потому что не только в мести было дело, но и в том, что если Каллист узнает об его обмане — если Каллист узнает, что не все преторианцы были убиты, — ему придется плохо. Ах, как было бы хорошо, если бы этого Орбелия, раз уж он оказался в тюрьме, казнили! От тюрьмы до казни один шаг, но как помочь ему сделать его? Преторианский трибун сказал, почему-то называя Орбелия рабом, что он-де препровожден в эргастул по приказанию Палланта и только Паллант имеет право распоряжаться его судьбой. Конечно, если Паллант распорядится судьбой Орбелия так, как хочется ему, Титу, это прекрасно, а если нет?

Лучше все же не рисковать, не надеяться на Палланта: то ли убьет Паллант Орбелия, то ли нет — неизвестно. Орбелия следует умертвить ему самому… Казалось, чего проще — убить того, кто не может ни укрыться от удара, ни нанести удар. Бери стрелы, лук, или дротик подлинней — и готово… Ан нет: Орбелий должен дожить до прихода Палланта, не может же Тит предоставить Палланту вместо узника труп… Но Паллант может забрать узника с собой — как его тогда убьешь?

Хорошо бы Орбелию нанести такой удар, чтобы умер он от него не сразу, а через несколько дней, и чтобы никто не заподозрил Тита… Свойством убивать не сразу обладают некоторые яды, но никаких ядов при себе у Тита не было. Как же поступить?

От раздумий Тита отвлек сдавленный женский крик. «Наверное, рабы развлекаются», — подумал Тит. Крик раздался ближе… Мгновение спустя в дверь эргастула постучали.

Тит недовольно поднялся. Если это Паллант, то дело плохо — Паллант может забрать Орбелия с собой, а то и освободить. Кто знает, что у него на уме?

Стук оборвался. На Палланта это не было похоже, обычно он тарабанил до тех пор, пока Тит не открывал дверь.

Тит подошел к двери и заглянул в смотровое окошко, проделанное над дверью.

У входа в эргасгул лежала молодая девушка, незнакомая Титу. Туника на груди ее была разорвана и обильно пропитана кровью. Девица, казалось, не дышала… А в руке она сжимала искрящуюся драгоценными каменьями диадему.

Тит опешил. Что бы это могло значить? Возможно, девица воровка, она украла диадему из покоев Августы и пыталась найти укрытие от ранившей ее погони у него, решив посулить ему за спасение часть богатства. А может, она — служанка Августы, по приказанию императрицы она переносила диадему из одного корпуса дворца в другой и была ранена и преследуема какими-нибудь императорскими рабами, решившими рискнуть жизнью ради такого сокровища. А сокровище, даже если ею продать по частям (камни отколупать‚ а золотой обруч, на котором они были укреплены, распилить), наверняка потянуло бы на полмиллиона сестерциев, а то и на миллион… Целиком, конечно, продавать его было нельзя — вещица была слишком уж заметная.

Все это промелькнуло в голове Тита за один лишь миг: в двух шагах от него лежало сокровище, владельцы которого или претендующие на владение которым вот-вот могли появиться, так что медлить было нельзя. Девица вроде мертва (она не шевелилась и, как показалось Титу, не дышала), значит, сокровище — в кусты, а дальше видно будет, что делать. Может, удастся его утаить…

Кривой Тит выхватил из связки нужный ключ и провернул его дважды в замочной скважине. Затем отодвинул засовы, выскочил наружу, стремительно нагнулся и ухватился за диадему…

Чьи-то сильные руки сжали его шею — он не мог хрипеть, а не то что кричать, — и опрокинули его наземь. У горла его заплясал кинжал. Тит понял: стоило ему только сделать вид, что вот-вот крикнет или рванется, как тут же ему перережут горло. Тит перестал дергаться. Не шевельнулся он даже тогда, когда почувствовал, как кто-то рвет с его пояса связку ключей.

— Быстрее! — тихо поторопил мужской голос.