Гладиатор. Возвращение

Выйду пусть не на ринг, а в парк, но это мало что меняет. Красиво победить или красиво умереть. И я всё тот же Гладиатор, и всё так же сражаюсь не на жизнь, а на смерть.

Лоснящийся от пота Гром поджидает меня в назначенном месте на тенистой лавочке. И я, как всегда, один, а он, ссыкло, как всегда, с группой поддержки.

Его люди пытаются мимикрировать под стриженные кусты, но у них, как обычно, получается плохо. Вот не убрали бы тут мусор да собачье дерьмо, они бы, пожалуй, вписались в пейзаж. А так уж очень контрастируют с беззаботно гуляющими людьми.

- Хорошо выглядишь, - поднимается замминистра Спорта мне на встречу, не скрывая гаденькой улыбочки. - Для человека, который просрал всё, что имел, даже очень хорошо. Пройдёмся?

Нет, на ринге определённо было легче. Там не приходилось ни говорить, ни улыбаться. Я бы молча заехал ему в рожу, а не проглотил его «комплимент», отвешивая реверансы. Но никто не обещал, что будет легко. У меня задача пока «лечь под противника», а не норов показывать. Пусть почувствует себя победителем хоть ненадолго, расслабится. И просто дойдёт со мной по парку до нужного места.

- Пройдёмся, Андрей Евгеньевич, почему нет, - киваю я безропотно, как барашек на заклании. - Я тебя слушаю.

- Да, нет, это я тебя хочу послушать, - вытирает он платком лоб и буравит меня своими масляными и блестящими, как у хорька, глазками. - Расскажи мне, Алекс, как ты продался Селиванову. Столько вложил в тебя Демьян, а ты как был дураком, так и остался.

- Да, куда уж мне, дурачку, с умными дядями тягаться, - улыбаюсь, глядя в его раскрасневшуюся от жары, а может, от гордости за себя, рожу. - Видимо, не дано мне.

- Видимо, надо слушать, что тебе говорят. И делать, что говорят. А не лезть куда не следует. Не проявлять самостоятельность, - трясёт он щеками, выплёвывая изо рта слова. - Демьяну ещё сорок дней не прошло, а ты уже клубы, считай, потерял, деньги спустил, и всё, на что он жизнь положил, - отправил псу под хвост.

Ишь, как дяденьку понесло! Ну, пусть выговорится. Выскажет всё, что из него лезет, как паста из мятого тюбика. Он даже идёт неровно, то и дело сбивается и задыхается от переполняющих его эмоций.

- Хорошо, я подсуетился, хоть «Ледовой арене» не дал пропасть, когда её выставили с молотка, - приосанивается он.

- Так это ты её купил? - даю ему возможность насладиться своим триумфом. Потрясённо останавливаюсь.

- А ты неужели думал, что я позволю себя обставить? Или твоя жалкая сучка со своим «винным домиком» её перекупит? Думал, я уступлю тебе? Нет, она, конечно, попыталась, но куда ей. Так что, смирись, - царственно хлопает он меня по плечу, и продолжает идти. - Не тебе со мной тягаться.

Он оглядывается на своих людей, проверяет, не отстают ли, но сильно не беспокоится, чувствует себя патрицием, въехавшем на колеснице в побеждённый город.

- Демьяновскую кормушку выкупил я, - бьёт он себя в грудь волосатыми пальцами. - И остальные его активы тоже выкуплю. Вот выставят твои долги на погашение, потому что тебе заплатить будет нечем, и выкуплю. А тебе определённо заплатить будет нечем.

- А тебе самому будет чем? - вопрос, конечно, провокационный, потому что на самом деле выгреб он со своих закромов всё до последней копеечки, даже на счета «Олимпикуса» залез, но я задаю его с таким невинным лицом, что ему смешно.

- Конечно, Алекс, - смеётся он довольно. - Да не оскудеет рука дающего, - видимо, нескромно намекает он на своё взяточничество. Да уж, зарвался дядя, даже не стесняется. - И Демьяновская «Арена» теперь будет мне денежки приносить. Мне! Не тебе.

Он снова тычет себя в грудь и вытирает пот ладонью.

- Зря Селиванов выкрал Демьяна. Его на сырой мякине не проведёшь. Не стал Демьян ему управление передавать, - расплывается его пухлое лицо в злорадной улыбке.

- А может, по твоей милости не успел? - остужаю его браваду.

- Ты на меня зверем не смотри, - вздёргивает он подбородок, и губы его зло кривятся. - Я к этому отношения не имею.

- Правда? Неужели, действительно неисправная проводка? - продолжаю давить взглядом гниду. - Да как вовремя.

- Э, нет, - машет он ладонью. - Ты чужие грехи на меня не вешай. Селиванов твой к этому руку приложил или несчастный случай, а только не я. А он, значит, решил на меня стрелки перевести? Вот сука!

И то, как он возмущённо расходится, как яростно сыпет матами, меня искренне обескураживает. Это был точно не Селиванов, ведь Ефремыча на самом деле забрал я. Но если и не Гром, то кто? И смутные догадки, что всё это Демьянов подстроил сам, перерастают в спокойную уверенность, что если это так, то на этом пути мы не так уж много и потеряли. Но пусть Громилов расскажет мне свою версию.

- Селиванову-то зачем? - прерываю я гневную тираду кучерявого божка. - Чисто гипотетически. Уж, наверно, с живого Ефремыча было бы больше толку.