Гладиатор умирает только один раз. (Сборник рассказов) (ЛП)

Что касается Семпронии, читатели могут узнать о ней больше из  Заговора Катилины   Саллюстия, в котором дается интригующее описание ее родословной, характера и мотивов; Она не только сыграла небольшую роль в этом заговоре, но и была матерью Децима Брута, который вместе с более известным Юнием Брутом был одним из убийц Цезаря. В раннем черновике моего романа  Загадка Катилины  я написал длинный отрывок с ее описанием, который позже решил сократить; Я был рад вернуться к Семпронии в  Жене консула. - То, что она была дочерью Гая Гракха, маловероятно, - пишет Эрих Груэн в   Последних днях Римской республики - (University of California Press, 1974).

Куда исчез одноглазый циклоп , - это отражение домашней жизни Гордиана. В то время кошки были в Риме новинкой, и их не все воспринимали адекватно. Культурное столкновение Востока и Запада, примером которого являются различные мировоззрения Гордиана и родившейся в Египте Бетесды, будет все больше и больше становиться частицей космополитической римской жизни, поскольку развивающаяся мировая столица привлекает новых людей и новые идеи из далеких стран и земель, втянутых в ее орбиту.

Из всех исторических инцидентов между  Римской кровью  и  Оружием Немезиды   наиболее заметным является восстание Сертория;  в Белом олененке рассказывается его история. Сказочная история о белом олене содержится в нескольких источниках, в том числе в биографии мятежного полководца у Плутарха. Недовольство тех, кто встал на сторону Сертотия, предвещает усиление разногласий в Риме, где серия нарастающих потрясений в конечном итоге выльется в гражданские войны, навсегда положившие конец республике.

В 2000 году во время книжного тура в Португалию мой издатель организовал частную экскурсию по раскопкам фабрики гарума, расположенной прямо под зданием банка в центре Лиссабона (древний Олисипо); Этот опыт вдохновил меня отвести Гордиана на такую фабрику и раскрыть секрки его изготовления Нечто рыбное в Помпеях . Читатели, жаждущие попробовать гарум, могут приготовить его самостоятельно; см.  Вкусы Древнего Рима   Лларии Гоццини Джакоза (University of Chicago Press, 1992), где приводится рецепт Гаргилиуса Мартиалиса, написавшего в третьем веке нашей эры.

Как Иерон, тиран Сиракуз, разгадал головоломку изобретателю Архимеду, который решил ее в ванне с криком: «Эврика!», это известная история из времен древнего мира. Когда я натолкнулся на утверждение Цицерона (в его  Тускуланских диспутах) о том, что он заново открыл заброшенную гробницу Архимеда, я решил, что из такого материала должна быть сплетена таинственная пряжа истории, и поэтому я написал  Гробницу Архимеда. Шестнадцатая идиллия Феокрита, превозносящая хорошее правление правления Иерона, составляет интересный контраст с собственными речами Цицерона  против Веррина, разоблачающими безудержную коррупцию и бесхозяйственность в управляемой римлянами Сицилии его времени.

Читая Феокрита во время исследования Гробницы Архимеда, я наткнулся на двадцать третью идиллию поэта, которая вдохновила меня на написание Смерти от Эроса. Подробности отвергнутого любовника, бессердечного мальчика, самоубийство, бассейн и статуи Эроса - все это я взял у Феокрита. По его версии, смерть является результатом божественной, а не человеческой мести; Я превратил моральную басню поэта в загадку убийства. Смерть от Эроса изначально была написана для Вчерашней крови: мемориальной антологии Эллис Петерс (заголовок, 1998 г.), в которой различные авторы отдали дань уважения покойной создательнице Брата Кадфаэля. В этой книге я отметил, что тема рассказа была повзаимствована у Эллис Питерс, которая часто выбирала любовников (тайных и иных) среди своих персонажей. В моих рассказах, по большей части, любовь подтверждена, и возлюбленные торжествуют; если бы только такое могло так случаться с разными возлюбленными в подобных историях.

Я никогда не писал сколько-нибудь подробно о гладиаторах, поэтому решил написать   Гладиатор умирает только один раз. Финансовый и успех у критиков фильма  Гладиатор  был для меня чем-то вроде загадки (что побудило меня опубликовать свой собственный обзор фильма на моем веб-сайте), но нельзя отрицать вневременное очарование гладиаторами. Не все римляне жаждали кровопролития на арене (Цицерон считал эти бои бесчеловечными); Тем не менее, отчетливо римская традиция, связывающая кровавые виды спорта с похоронными Играми, со временем переросла в культурную манию. Спустя столетия эти отвратительные представления продолжают озадачивать нас, терзать нашу совесть и щекотать наши похотливые интересы.