Гладиатор по крови

Кровь хлестала из ноги стража, он вращал глазами и рычал от боли и ярости. Наконец округлившиеся, грозно сверкавшие глаза его вновь обратились к Катону. С бессмысленным воплем на устах стражник шагнул вперед, отчаянно размахивая мечом. Центурион понимал, что любой пропущенный удар искалечит его, если не убьет на месте. Он выставил кинжал перед собой, готовясь отразить выпад. Первый удар прошел мимо цели, но второй, коварный, обратный, обрушился на кинжал с такой силой, что тот, вращаясь, вылетел из руки Катона и звякнул о камни мостовой на некотором удалении.

— А теперь, тощий ублюдок, — рыкнул стражник, оттесняя Катона к неподвижной створке, — тебе пора умереть.

От ворот донеслись какие-то крики, и кое-кто из людей Глабия уже начинал поворачивать голову. Даже сам Глабий на мгновение смолк и посмотрел налево. Однако Макрон кольнул его в ягодицу.

— Говори же.

Негромко воскликнув, Глабий дернулся на полшага вперед и пришел в себя.

— Займи их внимание, — дал негромкое указание Семпроний. — Действуй.

Глабий кивнул, еще раз набрал воздуха в грудь и, изо всех сил стараясь не обращать внимания на прилетевший от ворот новый крик, продолжил:

— Друзья мои, позвольте сказать, что, посовещавшись с сенатором, я согласился отказаться от поста правителя ради единства и безопасности нашего народа. Итак, я приветствую сенатора Гая Семпрония в качестве исполняющего обязанности правителя провинции Крит! — Он поднял руку со стиснутым кулаком к небу.

Реакции не последовало. Лица его друзей и сторонников свидетельствовали, что они не верят своим ушам; некоторые из них уже продвигались бочком к месту, откуда можно было бы рассмотреть происходящее возле главных ворот. Молчание нарушил один из телохранителей, шагнувший вперед и ткнувший пальцем в сторону Глабия.

— А кто будет платить нам, а?

— Он прав! — присоединился к возмущению другой голос. — Мы лишимся твоей сраной работы.

Раздался целый хор недовольных голосов. Наконец, тонкий и сердитый голос провозгласил:

— А зачем нам этот жирный ублюдок? Давайте сами выберем себе правителя, парни! Пора вспомнить о демократии, так?

Толпа зашлась смехом, и Глабий простер к ним обе руки, призывая к тишине:

— Делайте, как я говорю! Это я плачу вам!

— Теперь уже нет! — послышалось из толпы; кто-то в первых рядах нагнулся, подобрал камень и швырнул его в сборщика налогов, угодив тому в плечо.

— Ох! — дернулся Глабий.

Макрон негромко шепнул сенатору:

— Мы проигрываем ситуацию, господин. Если останемся здесь еще хоть сколько-нибудь, эти «друзья» отобедают нашими жареными яйцами.

Катон не отводил глаз от приближавшегося к нему острия меча — сверкающего и сулящего смерть. На сей раз страж не промахнется. Но из-за ворот уже доносился топот ног Плотия и его ауксилариев, торопившихся к открытым воротам. Услышал их и страж, в нерешительности обернувшийся через плечо.

Времени на размышления не было, и Катон среагировал инстинктивно. Пригнувшись, он прыгнул вперед, проскользнув под клинком, обхватил стражника за ноги и всем своим весом попытался сбить своего врага на землю. Удар заставил стражника отступить на шаг, однако крепкое сложение позволило ему устоять, и он яростно взглянул на Катона. Клинок его все еще был обращен к небу, и он со смаком обрушил рукоять на голову центуриона.

Зубы Катона лязгнули, в глазах потемнело. Пальцы, впивавшиеся в ноги врага, ослабели, несмотря на всю волю, с которой он заставлял их держать. Тело на мгновение отказало ему, он тяжко рухнул на бок. Как только зрение начало проясняться, первое, что увидел сощурившийся от света Катон, был силуэт склонившегося над ним противника, уже заносившего меч с воплем:

— Ну, сейчас получишь!..

На Катона обрушилась настоящая буря звуков: топот сапог, скрип петель ворот, стон внезапной боли. Катон заморгал. Стражник куда-то исчез; сам он смотрел в синее небо, на фоне которого образовался новый расплывчатый силуэт.

— Центурион Катон! Ты жив, господин?

— Что? — Катон на мгновение зажмурил глаза, прогоняя дурноту. Чужие руки подняли его на ноги и не дали упасть.

— Господин?

Воин открыл глаза, перед которыми на сей раз предстало вполне четкое и озабоченное лицо центуриона Плотия.

— Все хорошо. Этот тип оглушил меня, но сейчас все хорошо.

Ауксиларии толпой валили через ворота на площадь внутри акрополя. Катон указал рукой на храм Юпитера, перед которым Макрон, Семпроний и Глабий отступали перед разъяренной толпой.

— Плотий, со всеми людьми туда, быстрее!

Тот кивнул и поднял меч, созывая своих людей. Заметив алую полоску на краю лезвия, Катон посмотрел вниз и увидел у своих ног раскроенное мечом лицо стражника.

— Десятая Македонская! — рявкнул Плотий. — За мной!

И он затопал по камням мостовой, рванувшись в сторону храма; за ним спешили его люди, взяв на изготовку щиты и копья. Неуверенной рысью поспешил за ними и Катон, к которому после удара по голове еще не вполне вернулось чувство равновесия.