Гладиатор по крови

Несколько мгновений все трое рассматривали развалины жилищ рабов, неторопливо уплывавшие назад, за корму продвигавшегося вперед «Гора». В руинах вспыхнул пожар, должно быть, перекинувшийся от кухни, где уже начинали готовить вечернюю трапезу. Языки огня разгоняли сумрак, освещая еще не пришедших в себя людей. Некоторые из них в отчаянной спешке разбирали руины, чтобы высвободить заваленных. Катон с жалостью покачал головой.

— Слава богам, мы в море. Не хотел бы я сейчас оказаться на берегу. Уж хоть за это будь благодарен, Макрон.

— В самом деле? — негромко отозвался ветеран. — Почему ты решил, что боги уже разобрались с нами?

— Эй, на палубе! — донесся сверху голос. — Смотри сюда, наварх!

Моряк, сидевший верхом на рее у самой верхушки мачты, указал свободной рукой на запад вдоль берега.

— Доложи, как положено! — рявкнул снизу вверх наварх. — Что ты там увидел?

После короткой паузы моряк ответил встревоженным голосом:

— Не знаю, господин. Никогда не видел ничего подобного. Линия… прямая, словно стена… выросшая прямо поперек моря.

— Ерунда, парень! Это невозможно.

— Господин, клянусь, это стена… на стену похожа.

— Дурак! — Капитан бросился к борту корабля, ухватился за тросы и полез наверх к впередсмотрящему. — Ну, утырок, и где эта твоя стена?

Впередсмотрящий ткнул ладонью в сторону горизонта, к меркнувшему свету заходящего солнца. Капитан сразу прищурился, а потом, когда глаза его привыкли к свету, он увидел ее. Слабый отблеск отраженного света тянулся от горизонта над темной полосой, пролегшей из моря к самому берегу Крита. Там, где она доходила до суши, бушевала водяная пена.

— Матерь богов, — охнул наварх, похолодев.

Дозорный был прав. На «Гора» накатывала стена… стена воды. Огромная волна надвигалась вдоль берега прямо в сторону корабля — будучи уже всего в двух-трех милях, она мчалась к ним быстрее, чем самый быстрый из скаковых коней.

Глава 2

— Вот это волна. — Глаза Катона округлились. — Какая огромная!

— Как твой клятый утес, — ответил капитан. — И прет вдоль берега прямо на нас.

— Тогда надо изменить курс, — посоветовал Семпроний, — убраться с ее пути…

— На это времени уже нет. В любом случае она протянулась до самого горизонта, уклониться от нее невозможно.

Сенатор и оба центуриона красноречиво посмотрели на наварха, и Семпроний, наконец, промолвил:

— И что же нам теперь делать?

— Что делать? — Корабельщик коротко рассмеялся. — Помолиться, попрощаться друг с другом и ждать, пока волна обрушится на нас.

Катон покачал головой.

— Нет. Ты еще можешь что-то сделать и спасти корабль.

— Говорю тебе, поздно, — вяло проговорил мореход. — Ты еще не видел ее, эту волну. Но увидишь, как только она ударит.

Все глаза обратились к горизонту, и тут Катон заметил как бы темную тень на кромке мира, казавшуюся еще тонкой, ничем не опасной линией. Он попытался рассмотреть ее, после чего повернулся к наварху.

— Но ты же видал всякие шторма, так ведь?

— О, да! Но шторм — одно дело, а такая волна — совсем другое. Надежды нет никакой.

— Вот дерьмо! — возопил Макрон и, обеими руками ухватив наварха за ворот, привлек грека к себе. — Надежда есть всегда. Я выжил в стольких треклятых сражениях не для того, чтобы утонуть на твоем корыте. Только я не моряк. Это твоя работа. Твоему кораблю грозит опасность. Пытайся вывести его из беды. Делай все возможное, чтобы дать нам шанс выжить! Понял меня? — Он встряхнул наварха. — Ну же!

Грек потупился под жестким взглядом центуриона и кивнул:

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Так-то лучше, — осклабился Макрон, выпуская наварха. — Может, и мы сумеем чем-то помочь?

Моряк нервно глотнул.

— Если вы не против, не путайтесь под ногами.

Глаза Макрона сузились.

— И только?

— Можете привязать себя к мачте или к чему-нибудь еще, чтобы волна не смыла за борт.

— Хорошо.

Повернувшись к нему спиной, наварх начал раздавать приказания экипажу; моряки принялись распускать рифы[6] на громадном главном парусе. Кормчий у руля, напрягаясь, разворачивал «Гора» носом к закату.

— Что он делает? — возмутился Семпроний. — Этот дурак поворачивает корабль носом к волне.

Катон кивнул.

— Разумная мера. Нос — самая крепкая часть корабля. Встретив волну носом, мы можем пробить ее, если корабль не сумеет вскарабкаться на нее.

Семпроний посмотрел на него.

— Надеюсь, что ты прав. Ради себя самого, ради меня и ради всех нас.

Как только сенатор умолк, Катон подумал о Юлии и, заторопившись к каютам, окликнул Макрона:

— Привяжись к мачте, и сенатора тоже привяжи.

— А ты куда?

— За Юлией и Джесмией. На палубе безопаснее.

Тот кивнул и снова посмотрел на горизонт; волна теперь была видна более отчетливо: огромной полосой она уходила в море, в то время как другой конец ее в облаке водяной пыли разбивался о берег.

— Торопись, Катон!

Молодой человек пробежал по палубе и по короткому трапу соскочил вниз в пассажирское отделение, узкие каютки которого вмещали тех, кто заплатил внушительную сумму за плавание до самого Рима. Отбросив в сторону грубое полотно, которым был завешен вход в каюту Юлии, он засунул голову внутрь. Девушка сидела на палубе, обнимая Джесмию.