Гладиатор

Вновь оказываюсь в этом мире с черным небом и черной землей. С этим странным шаром, висящим посередине, словно некий светильник.

— Хочешь снова попытать счастья? — ухмыляется монстр.

Я киваю.

— Это мой мир, не так ли? — тихо спрашиваю я. — Моя душа. Мои… Чертоги разума.

— И что? — я слышу некую тревогу в голосе Тени.

— А это значит, что я им управляю. Это как сон. Но и сном можно управлять.

— Когда ты понимаешь, что находишься во сне, то тут же просыпаешься, — хрипит Тень, но я лишь широко улыбаюсь.

— Но между этими двумя точками есть маленький промежуток. Когда сон можно… подчинить себе. Он невелик. Быть может, даже доля секунды. Но это возможно.

И я покрываюсь черными доспехами. Я призываю их мысленно, просто представляя их себе.

— Я понял это, когда ты изменил траекторию своего падения. Ты просто умеешь управлять этим миром.

Тень бросается на меня, и я представляю, как за ноги Его хватают черные руки, и они тут же появляются из черной земли. Все, как я и представил. Тень падает на землю.

— Но это невозможно! Я правлю этим миром! Только я!

Из-под земли появляются цепи, они сковывают его по рукам и ногам, растягивают и обездвиживают. Я иду к нему, и в руке появляется черный клинок.

Я полностью контролирую этот мир.

Целиком.

— Это мой мир! — кричит Тень. — Мой мир!!!

— Больше нет, — произношу я и наношу удар.

***

Элеонор больше не дышит.

Только что ее сердце перестало биться.

Хейзел медленно набирает в грудь воздуха и тяжело его выдыхает.

— Знаешь, — он аккуратно убирает прядь волос Элеонор с ее лица за ухо, — недавно у меня был разговор с Маркусом… и я сказал ему, что не знаю, как обратить человека в оборотня. Это частично правда.

Он сглатывает.

Затем аккуратно вынимает свою руку из-под ее головы.

— Но истинная правда в том, что я не знаю, как обратить человека в волка, при этом оставаясь живым.

Затем он встает, держась за кровоточащий бок, и идет к выпотрошенному охотнику. Встает перед ним на колено и обыскивает. Тот нож, которым он ударил Элеонор, не подойдет. Нужно серебро.

И необходимый кинжал он находит в его ножнах на голени.

Покрутив оружие в руке, Хейзел медленно встает. Из его спины по-прежнему торчат две стрелы, и еще одна — из груди. Прямо над сердцем. Он вынимает ее и отбрасывает в сторону.

— Четыре дня назад я сделал выбор, самка. Помогать Майки и умереть рядом с ним на Арене, или спасти тебя. Тогда мне казалось, что я просто трус. Что прикрываюсь тобой, чтобы спасти свой сральник.

Он опускается на колени перед Элеонор.

— Но нет, самка, — он облизывает губы. — Кажется, я реально в тебя втюрился.

Усмехается.

— Когда ты пришла… я же почувствовал его запах на твоих губах, — продолжает улыбаться, вертя нож с серебряным кинжалом в руке. — Вы поцеловались, я знаю. Но я не маленький пацан, чтобы париться из-за такой херни, верно?

Он сглатывает.

Подцепляет одежду Элеонор кончиком ножа и разрезает ее.

Обнажает ее великолепную грудь и совершает глубокий вдох, глядя на соски.

— Ты так прекрасна, когда нага, — играет желваками. — Есть в тебе что-то, красотуля. Не знаю, что это… но есть.

Лезвие касается нижнего края грудины, и он вспарывает ее грудную клетку, слушая хруст костей. Затем запускает в грудную полость руку и извлекает сердце. Бросает его в сторону.

— Передай Маркусу привет, — шепчет ей, наклоняется, слегка касается ее губ своими.

Медленно и нежно целует.

И затем вонзает серебряный нож в себя.

Рычит, стиснув зубы, и резко вспарывает свою грудь, как только что сделал это с Элеонор.

Нож бросает в траву — больше он не понадобится.

Левой рукой оттягивает ребра, а правой хватается за свое сердце.

Понимает, что это нужно сделать быстро.

— Если уж я оставил друга, то не для того, чтобы свой зад спасти, — цедит он сквозь зубы. — Увидимся на Колесе Сансары, Майки.

И вырывает свое сердце.

Его начинает покачивать так, словно он пьян. Все еще понимая, что нужно делать, Хейзел погружает сердце в грудную полость Элеонор, и даже видит, как тут же начинают срастаться сосуды.

А затем, улыбаясь, он наблюдает, как темная пелена поглощает Элеонор с вывороченной грудной клеткой в свои недра. Затем эта пелена поглощает и весь мир, и он не слышит ничего, кроме ударов сердца. Своего сердца. Но уже не в своей груди.

Так, стоя на коленях, Хейзелсмоук и совершает последнюю попытку сделать вдох, но у него не выходит.

И Лифхай, Древняя Волчица, с улыбкой принимает душу старого оборотня…

Глава 39. Императрица

Двумя днями и одной ночью ранее…

Я прижимаю Эбби к стене и страстно целую. Сначала в губы, пропихивая свой язык в ее рот, а затем спускаюсь ниже. Целю шею, грудь. Хотя бы ту ее часть, что выпирает наружу сквозь глубокое декольте.

— Маркус… — шепчет она, зарываясь ногтями в мои волосы.

Я сильно сжимаю ее ягодицы, а затем перехожу к грудям и мну уже их.

Мы только что вернулись с нашего свидания. Уже поздно. И я ее хочу.

Дьявол, как же я ее хочу! Воздержание было таким долгим, что сдерживаться все труднее и труднее!