Гладиатор

Но возникает небольшая проблема — в нас с Эбби летит огромный камень, который был брошен в Бруно Берсерком, но тот успешно отпрыгнул в сторону. И камень летит вовсе не на меня.

Бросая копье и роняя на землю спички, я бросаюсь на Эбби, чтобы убрать ее в сторону.

Перед тем, как бой левый бок встречается с этим булыжником, размером с человека, я вижу, что Эбби находится в полной безопасности.

И уже затем наблюдаю, как фиолетовая так и не зажженная самокрутка, смешиваясь с кровью, вылетает из моего рта. И, кажется, я даже слышу хруст костей…

***

Тремя днями ранее…

— Нам не победить, — говорит Бруно, усаживаясь рядом со мной на траву после того, как Мастер объявил перерыв.

— Не бойся, — я лежу, глядя на облака. В зубах — сорванный минутой ранее колосок. — Есть у нас козырь, только не распространяйся.

— Что за козырь?

— Один старый друг подогнал. Большего сказать не могу.

Он кивнул.

— Сто процентов?

— Не могу знать. Но это лучше, чем ничего.

— Жульничество?

— Не думаю, что в этом деле можно как-то сжульничать. Но… возможно.

Бруно делает глубокий вдох и тоже ложится на траву.

— Сдохнем мы, походу, — тихо говорит он. — Мастер тоже нас по-другому тренирует совсем. И смотрит… как на покойников. С жалостью.

Жую колосок, продолжая разглядывать облака. Вижу, как белые контуры вырисовывают нечто, похожее на сиськи.

— Боже, я озабоченный, — ставлю себе приговор и слышу, как усмехается Бруно.

— Если ты об этих сиськах, то нет. Я тоже их вижу.

— Просто ты тоже озабоченный.

Несколько секунд мы оба молчим.

Затем Бруно произносит:

— Факт.

***

Медленно открываю глаза.

Слышу крики девчонок.

В голове все плывет.

Дышать удается с трудом.

Сглатываю.

— Сука, — слышу свой голос будто со стороны. И голос этот едва заметен на фоне жуткого звона. Пытаюсь подняться.

Понимаю, что ребра сломаны.

Но боль терпеть Мастер меня обучил.

Не знаю, в целости ли внутренние органы, но сердце бьется, и из бока ничего не торчит.

Видимо, усиленное тело-таки вещь зачетная.

Еще один глубокий вдох, чтобы восстановить дыхание и заставить сердце колотиться не так быстро.

Нужно вставать…

Мысленно взываю к двум клинкам, что должны быть за спиной, и они оба взмывают в воздух. Отправляю их на помощь к Бруно, а сам пытаюсь подняться на ноги.

Огромный булыжник, который, как оказалось, являлся частью стены Колизея, лежит рядом.

Встать получается, но со скрипом.

Берсерк топает ногой, и Бруно падает от локального землетрясения. Волна распространяется дальше, и я вижу, как Корделия делает сальто. Лежит, держится за спину и кричит.

— Спина! Спина!!! — орет она, пока Эбби и Анна пытаются помочь. Особняком держится Мария, то и дело поглядывая на императорские места.

— Тупая дрянь, — хриплю я, — срать он на тебя хотел.

Но она, естественно, меня не слышит.

Пытаюсь делать шаг, но падаю.

Ползу к тому месту, где выронил спички и самокрутку.

Корделия продолжает орать.

Бруно продолжает крутиться вокруг Муромца, покалывая его своим мечом.

Я продолжаю ползти.

Боль адская.

И тут Бруно удается сделать Муромцу больно — он вонзает меч ему прямо в пах.

Берсерк кричит.

— Вставай, Корделия, — пытается поднять ее Анна. — Давай спрячем тебя за тем камнем.

Они с Эбби тащат Престон к булыжнику.

Бруно получает пинок, и отлетает назад.

Муромец вынимает из паха меч, замечает девушек.

— Девчонки!!! Берегитесь!!! — кричу я, и девки оборачиваются.

И меч Бруно, брошенный Муромцем с другой части Арены, разрубает Вишнякову Анну пополам.

Эбби вопит.

А я продолжаю ползти к спичкам.

И, когда до них остается всего полметра, они все разом вспыхивают ярким пламенем.

— Нет!!! — ору я, едва сдерживаясь, чтобы не заныть. — Нет-нет-нет!!! Боже! Пожалуйста!!!

Смотрю на Марию.

Ее губы дрожат.

Она и сама не рада тому, что совершила.

Или, возможно, мне так только кажется.

Опустив руку, она жалобно смотрит мне в глаза, словно прося прощения.

— Сука!!! — ору я, и она вздрагивает, словно я что-то в нее бросил. — Какая же ты мразь!!!

Теперь она стоит с закрытыми глазами, и, кажется, плачет.

Сглатывая, я протягиваю руку в сторону. Туда, куда отбрасывается моя Тень.

— Я сделал всё, что мог, — шепчу я очень тихо. — Теперь твой черёд.

И из земли выныривает черная пятерня.

***

Закончив тренировки, мы с Бруно отправились домой, где нас уже ждал шикарный обед.

Боб, как обычно, взял один из подносов и понес его в подвал, чтобы покормить Марию.

— Ее правильней было бы убить, — заявляет Корделия. — А мы еще ее и кормим. Вот увидите, доставит еще эта шлюха нам проблем.

— Убить… это слишком жестоко, — смотрит на Престон Анна. — Она же никого пока не убила.

— Но она предала нас! — Корделия аж со стула вскакивает. — И правильно ты говоришь: «Пока!». Где гарантия, что на следующей битве она не встанет на сторону этого твоего Мурыма?!

— Муромца, — поправляет Корделию Вишнякова. — Тебе-то стыдно его имя коверкать, мисс-я-всё-знаю.

— Простите, что в спектр моих познаний не входит славянская мифология!

— Заткнись, Престон, — смотрю я на нее. — Никого мы убивать не будем.

Опускаю глаза.

— По крайней мере, не на Арене…