ГКЧП ПРОТИВ ГОРБАЧЕВА. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ЗА СССР

Восемнадцатого, в воскресенье, мне позвонил в Кремль старый, хороший приятель, бывший главный редактор одной из всесоюзных газет, и позвал в гости. Он был после инсульта, нуждался в лекарствах. Я привез ему требуемые снадобья, сели за стол, выпили по рюмке коньяку, повели задушевную беседу. Вдруг пришел из машины начальник охраны и доложил: «Павлов звонит, просит с ним связаться». Я охраннику: спасибо, мол, скажите ему, что свяжусь с ним попозже. У меня в тот момент и мысли не возникло, что этот звонок председателя правительства обусловлен какими-то экстраординарными обстоятельствами, — с Павловым созванивались часто и далеко не всегда по каким-то неотложным делам. Посему продолжили с приятелем наше нехитрое застолье. Примерно через час снова появился начальник охраны: «Крючков звонит...». Тут уж стало ясно: происходит что-то необычайное. Подошел к телефону в машине, взял трубку и услышал голос председателя КГБ: «Геннадий Иванович, мы вас ждем в Кремле, в кабинете Валентина Сергеевича Павлова».

Приехал в Кремль, вошел в премьерский кабинет и увидел там внушительную группу, так сказать, высоко поставленных советских руководителей.

В.А.Крючков, не мешкая, ввел в курс дела:

— Группа уполномоченных нами товарищей летала в Крым к Горбачеву. Михаилу Сергеевичу было сказано: наше терпение лопнуло, надо срочно принимать чрезвычайные меры в стране.

Еще Владимир Александрович сообщил, что нормальный разговор у посланников с Горбачевым, в общем-то, не склеился, однако на прощание он им обронил: мол, черт с вами, делайте, что хотите, только созовите Верховный Совет СССР. Меня все эти новости буквально ошарашили, и перво-наперво я спросил:

— А где те, кто к Горбачеву летал?

— В самолете. Возвращаются в Москву. Ждем их прибытия. Действительно, через некоторое время они появились в кабинете председателя правительства и рассказали о своей встрече с президентом СССР. Этот рассказ меня, мягко говоря, не вдохновил, не обрадовал. И в ответ на обращенный ко мне призыв принять на себя временное исполнение обязанностей главы государства я поначалу решительно отказался: «Нет, уважаемые товарищи, не стану брать на себя такую ответственность. Вы представляете, какова будет реакция в стране и мире, какие вопросы начнут задавать: куда подевали Горбачева, что с ним, на каком основании за руль государства уселись?! Ведь уже следующим утром всполошатся, зарычат и завоют так, что никому мало не покажется! Простите, конечно, но от подобной чести меня, пожалуйста, избавьте. — Еще не вполне оправившись от смятения (скорее даже шока), я с некоторой надеждой посмотрел и тем самым обратил взгляды собравшихся на председателя Верховного Совета СССР. — Анатолия Ивановича Лукьянова главным назначьте. Он как-никак высшим органом власти у нас в стране руководит...»

И тогда Валерий Иванович Болдин, только что вернувшийся из Фороса, эдак философски-флегматично изрек: «Ну что ж, Геннадий Иванович, придется действовать без вас. Вот только шансы на то, что завтра же окажемся арестованными, очень близки к стопроцентным»...

Дальше меня уговаривать не потребовалось. Шел первый час ночи. Я взял ручку и подписал все документы о создании ГКЧП. Из них наиболее характерный, показательный (по крайней мере с точки зрения истории) — «Обращение к советскому народу».