Гитлер, Сталин и евреи

Только хорошо намётанному глазу мог открыться антисемитизм Сталина 1930-х годов под  внешней благосклонностью режима к евреям (до сих пор российские юдофобы злобствуют: «За слово  «жид» тогда сажали»). Это сделал ещё Лев Троцкий, демон и гений,  увязав(как позднее Л. Дымерская-Цигельман), антиеврейство с культом русского патриотизма – Троцкий говорил о шовинизме. Немецкий учёный Леонид Люкс  [30] упоминает публичные высказывания Троцкого в 1937-38 гг. о тогдашнем сталинском антисемитизме. «Бюрократический централизм немыслим без шовинизма, - говорил Троцкий, - а антисемитизм всегда был для шовинизма путем наименьшего сопротивления". (Примечательна реакция Нью-Йоркской еврейской газеты "Тог": "Мы лелеяли СССР как наш единственный свет в окошке. Это непростительно, что Троцкий бросает Сталину беспричинные обвинения"). Прозорливец  Троцкий был не одинок:  в 1934 г. американский журналист Исаак Дон Левин предлагал Альберту Эйнштейну предостеречь западных либералов-евреев, которые не замечают в СССР «партийного антисемитизма».(Эйнштейн отказался публично шельмовать большевиков за, как он выразился «грубые ошибки»: ведь они, сказал он, успешно улучшают жизнь русского народа. На всякого мудреца довольно простоты. Или, может быть, и он, и другие евреи шарахались от Гитлера за спину Сталина?). А в январе 1937 г., когда на втором Большом Московском процессе Пятакова и др. среди 17 подсудимых было 6 евреев, гитлеровский министр пропаганды Й. Геббельс, держа в памяти предыдущий суд 1936 года над Зиновьевым и др. (из 16 обвиняемых 11 евреев), записал в дневнике догадливо:   «В Москве снова показательные процессы... Снова, очевидно, против евреев. Сталин прижмет евреев».  И 7 марта 1938 года опальная вдова Ленина Надежда Крупская, близкая к судимому именно в те дни Бухарину, нашла, однако, смелость написать Сталину: «Пишу Вам о волнующем меня вопросе... Мне сдается иногда, что начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм».

В августе 1939 г. Сталин обнялся с Гитлером. Предшествовавшая их пакту антинацистская пропаганда, включая её противоюдофобские всплески вроде фильмов «Профессор Мамлок» и «Семья Оппенгейм», тут же оборвалась, вальс с Гитлером требовал смены музыки. И Сталин сместил известного антифашиста еврея Литвинова с поста народного комиссара (министра) иностранных дел и подчистил это ведомство от евреев. Да не забыл вслед за тем прикрыться назначением нового заместителя наркома заслуженного еврея Самуила Лозовского, а сверх того другой известной еврейки Розалии Землячки заместителем главы правительства СССР.

Всё идёт своим чередом.  В мае 1941 года руководитель Коминтерна Георгий Димитров записывает в дневнике беседу с ним Сталина: вождь «разъяснял, что между правильно понятым национализмом и пролетарским интернационализмом нет и не может быть противоречия. Безродный космополитизм, отрицающий национальные чувства, идею родины, не имеет ничего общего с пролетарским интернационализмом. Этот космополитизм подготовляет почву для вербовки разведчиков, агентов врага» [31, 42]. Вот, значит, на каком этапе строительства сталинского царства потребовалось проклюнуться антисемитизму – евреи в виде сионистов и «безродных космополитов» или антипатриотов и русофобов бухаринского извода  будут гонимы много позже, но идеологические  болванки готовятся загодя. (Стало общим местом свидетельство тигриной выдержки Сталина в засаде на намеченную жертву).

Дальше – Вторая мировая война. В народе воспрянул и принялся наново матереть стародавний образ еврея–«чужака» - всколыхнулась тлеющая юдофобия. В угоду ей сталинская пропаганда стала замалчивать и боевые действия евреев на фронтах («Евреи воюют в Ташкенте», - насмешничала толпа), и уничтожение нацистами евреев, которых обозначили «мирными советскими гражданами». Сам Сталин лишь один раз, в докладе  6 ноября 1941 года по случаю очередной годовщины Октябрьской революции, говоря о нацистах, упомянул их как «партию  черносотенных погромов», а потом  у него ни слова, ни намёка на гитлеровский геноцид евреев. Сочувствия, а тем более восхищения евреям не полагалось, народы советские этого не любили.