Гитлер. Неотвратимость судьбы

Ответ не замедлил себя ждать: «Разыскиваемый зарегистрирован с 26.V.1913 г. как проживающий по адресу Шлейсхеймерштрассе, 34, 3-й этаж, квартира Поппа». На следующий день в квартире Поппа появился работник уголовной полиции и, к изумлению хозяина, арестовал «художника» Гитлера.

В полиции шутить не собирались и направили Гитлера к австрийскому консулу для последующей высылки в Австрию. И ему пришлось отправить на имя консула следующее послание: «В вызове в консульство я назван художником. Хотя я ношу это имя с гордостью, однако это правильно только условно. Да, я зарабатываю себе на жизнь в качестве свободного художника, но, поскольку я человек совершенно неимущий (мой отец был государственным служащим), делаю это лишь для того, чтобы иметь возможность продолжать свое дальнейшее совершенствование. Только какую-то незначительную часть моего времени могу я тратить на добывание хлеба насущного, ибо пока все еще приобретаю квалификацию архитектора и живописца. А потому и доход мой столь скромен, он именно таков, чтобы мне хватало только на все это.

В доказательство прилагаю мое налоговое удостоверение и прошу о любезности сразу же вернуть мне его. Мой доход обозначен здесь в 1200 марок и скорее завышен, чем занижен. Это не следует понимать так, что в месяц у меня получается точно 100 марок. Месячный доход мой весьма неустойчив. Но в данный момент наверняка весьма низок, ибо торговля произведениями искусства сейчас в Мюнхене находится в состоянии, подобном зимней спячке.

Что же касается моего злополучного упущения осенью 1909 года, то это было для меня невероятно горькое время. Я был молодым неопытным человеком без какой-либо финансовой помощи извне, но притом достаточно гордым, чтобы не занимать денег у кого-либо, не говоря уже о том, чтобы не попрошайничать. При полном отсутствии всякой финансовой поддержки мне приходилось рассчитывать только на самого себя, и выручки от моей работы, тех немногих крон и геллеров, мне хватало лишь на то, чтобы обеспечить себе койку на ночь. Целых два года подругами моими были нищета и нужда, а единственным спутником в жизни — вечный неутолимый голод. Я не знал прекрасного слова «юность». Сегодня, спустя пять лет, об этом времени мне напоминают обмороженные пальцы на руках и ногах. И все-таки я не могу вспоминать о нем без некоторой радости: теперь, когда я преодолел самое страшное, когда я, зачастую находясь в окружении весьма сомнительных людей, вопреки всему выбрался из жесточайшей нужды, имя мое всегда звучит вполне прилично, а сам я совершенно чист перед законом и перед своей совестью. С огромным почтением Адольф Гитлер, художник».

Прочитав этот плач души, консул решил сам побеседовать с «художником». Каково же было его разочарование, когда вместо респектабельного представителя богемы он увидел невзрачного человечка в замазанном красками одеянии! Ему даже в голову не могло прийти, что весь маскарад был затеян только с одной целью: произвести на него жалостное впечатление. Даже не дав консулу раскрыть рта, Гитлер поведал ему трогательную, а порой и трагическую историю о безвременно ушедших родителях, о тяжелой болезни легких, из-за которой ему пришлось уйти из школы, и о том страшном времени, которое он провел в грязных ночлежках среди сомнительных людей. И вот теперь, причитал Адольф, наблюдая за выражением лица консула, когда у него все более или менее наладилось, и он собирался продолжить свое образование, судьба снова бросила ему вызов в виде венской полиции. Да и в чем, собственно, мог провиниться сирота, который хочет в этой жизни только одного — выучиться и стать полезным членом общества? Конечно, добавил он, если господин консул не сможет войти в его положение и посчитает нужным все-таки выслать его из Баварии, он как законопослушный гражданин безропотно подчинится этому решению.

Тронутый горькой судьбой несчастного сироты, консул вошел в его положение и отправил в Линц письмо следующего содержания: «По сложившемуся здесь ведомственному впечатлению сведения, приведенные в (Гитлера) оправдательном письме, полностью соответствуют истине. К тому же он страдает заболеванием, делающим его непригодным к военной службе.

Учитывая причины, которые приводит Гитлер, от его экстрадиции пока следует воздержаться; однако вышеназванному лицу указано на безусловную необходимость при получении следующей повестки самому явиться в Линц 5 февраля с.г. Итак, Гитлер должен будет отправиться в Линц, если магистрат ввиду вышеописанных обстоятельств и с учетом бедности оного не распорядится о его явке по повестке в Зальцбург».