Гитлер. Неотвратимость судьбы

Как и следовало ожидать, Гитлер и не подумал давать никаких заверений и уж тем более отводить войска из Польши, и после полудня Германия находилась в состоянии войны с Англией и Францией.

То же происходило и теперь. Далеко не все немцы, и не только рядовые, верили в политику Гитлера, во внутригерманской дискуссии о начале новой войны на первом месте стояли отнюдь не авантюрные планы самого Гитлера, а муссировался вопрос о роли английской политики balance of power — равновесия сил — как о ее причине. За ним следовало «неразумное» и «чванливое» поведение поляков, и только после этого говорилось о том, что такой искусный политик, каким в глазах нации являлся фюрер, мог бы избежать войны даже при всех этих неблагоприятных факторах. И кто знает, что было бы дальше, если бы не оглушительные успехи вермахта в Польше, которую тот раздавил в считанные дни и таким образом заткнул рот всем, кто упрекал Гитлера в развязывании войны.

Что же касается самого фюрера, то он пребывал в эти дни в эйфории. В Польше дела шли прекрасно, Франция и Англия пока только грозили, но в войну не вступали, а Сталин был связан с ним договором о ненападении. Гитлер смело смотрел в будущее…

ЧАСТЬ VI ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вечером 3 сентября Гитлер выехал из Берлина в Померанию на специальном поезде «Америка», состоявшем из пятнадцати вагонов. По сути это был самый настоящий передвижной штаб, и Гитлер имел возможность каждый день ездить на машине на фронт. Где бы он ни появлялся, его окружала целая толпа придворных, которые отталкивали друг друга, только бы попасть в фотообъектив рядом с фюрером.

Военные картины всколыхнули память Гитлера, и он постоянно пребывал в приподнятом настроении. Особенно теперь, когда действиями войск руководил он сам и своими глазами видел те грандиозные успехи, которые сопутствовали вермахту на протяжении первых дней войны. Ну и, конечно, особое удовольствие ему доставляло наблюдать за тем, как его солдаты возвращают Германии ее исконные территории.

Полевую ставку Гитлера оборудовали в тихом курортном местечке Сопот. Фюрер со своей канцелярией занял самый фешенебельный отель, на который уже успел «положить глаз» глава «Люфтваффе» Герман Геринг, намеревавшийся использовать его как дом отдыха для своих асов.

Несмотря на полную обреченность, преданные Францией и Англией поляки сражались отчаянно. «Гарант» их безопасности Франция спустя год продержится против тевтонского напора всего несколько недель, хотя и имела такие мощные оборонительные укрепления, как линия Мажино. И даже после того как их страну разодрали на части, а правительство бежало в Лондон, поляки продолжали сражаться. Но где им было противостоять танковым армадам нацистов, которые давили все живое на своем пути!

Особое впечатление успехи немецкого оружия произвели на Москву, где с тревогой следили за оккупацией польских земель. Впрочем, тревожились в Кремле недолго, и уже 8 сентября Риббентроп послал Сталину письмо с предложением занять ту часть Польши, которая была оговорена в секретном протоколе.

Красный вождь тянуть не стал. 17 сентября в 2 часа ночи Сталин принял посла Германии фон Шуленбурга.

В жизнь же эти благие намерения претворялись так, как это и было предусмотрено в дополнительном договоре. Сразу же после захвата Германией Польши Советскому Союзу была отдана Восточная Польша — таким образом в руках Сталина оказались не только значительные польские территории, но и почти четверть миллиона польских военнопленных.

Вслед за Красной Армией в Восточную Польшу хлынуло огромное количество украинцев и белорусов, которые прошли по польской земле, убивая и грабя всех, кто только попадался на пути. В одной из листовок черным по белому было написано: «Полякам, панам, собакам — собачья смерть». Еще страшнее были зверства мгновенно появившегося на захваченных землях НКВД, который продолжил чистки уже в Польше по хорошо отработанному сценарию: арест — допрос — пытки — тюрьма — казнь.

В июне 1941 года все заключенные из Западной Украины и Западной Белоруссии были вывезены на восток или убиты. Многие умирали в пути, не выдержав долгой и тяжелой дороги до сибирских лагерей. Как считал генерал Андерс, который собирал в 1941 году солдат для своей армии, из полутора миллионов депортированных почти половина умерла.

Одним из самых страшных преступлений стал расстрел 15 тысяч польских солдат и офицеров в Катыни, которые были сосланы в советские лагеря в сентябре 1939 года. Почти год они поддерживали переписку со своими родными, но с мая 1940 года никто из них не написал больше ни одного письма. Причины выдвигались разные, однако правда всплыла только в апреле 1943 года, когда немцы обнаружили массовые захоронения в Катыни — концентрационном лагере под Смоленском.