Гитлер. Неотвратимость судьбы

В «Остериа Бавариа» у Гитлера был свой столик в небольшой, отделенной от общей залы, комнате. Как только директор ресторана узнавал о посещении Гитлера, он выпроваживал из комнаты посетителей. Затем появлялись два эсэсовца, которые перекрывали вход в комнату цветным шнуром. Затем входил фюрер со своей компанией. Но самое интересное заключалось в том, что практически все посетители общей залы имели возможность вблизи видеть обедавшего фюрера и при желании выстрелить в него или кинуть бомбу. Фюрер никогда не требовал усиленной охраны своей персоны.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Конечно, создание нового очага напряженности в Европе не понравилось, и 11 апреля 1935 года представители Франции, Англии и Италии в Стрезе не только осудили наглые действия Берлина, но и в очередной раз гарантировали независимость Австрии. Гитлер не остался в долгу и 21 мая подписал второй закон об обороне рейха, который давал ему право в качестве верховного главнокомандующего объявлять войну и мобилизацию. А затем произнес в рейхстаге одну из своих самых ярких речей, в которой в очередной раз показал свою удивительную способность сочетать любые односторонние действия с интуитивным пониманием стремления к миру.

Заклеймив войну как «ужасное и бессмысленное деяние», Гитлер заверил весь мир в том, что Германия не помышляет ни о какой войне и единственное, чего она хочет, так это только «справедливого мира для всех».

— Германский рейх, — заявил фюрер, — признает нерушимость европейских границ, отказывается от всяческих притязаний на Эльзас и Лотарингию, и как только Лига Наций отменит позорный Версальский договор, Германия сразу же вернется в нее.

Сближение Гитлера с Лондоном не было случайным. Еще в «Майн кампф» он говорил о важности союза с Великобританией. Континентальное будущее Германии было на Востоке, и Лондон представлялся самым естественным союзником по той простой причине, что вся его сила была сосредоточена в колониях, торговле и на море при полном отсутствии интересов в самой Европе.

Переговоры продолжались весь июнь, и в конце концов было решено, что немецкий флот составит 35 % от британского, а по подводным лодкам — 60 %. Германии разрешалось построить 5 линкоров, 2 авианосца, 21 крейсер и 64 эсминца. После проведенных переговоров новому министру иностранных дел Великобритании С. Хору пришлось доказывать США, Франции, Италии и Японии, что морское соглашение с Германией отнюдь не является свидетельством его двуличной политики, а положит конец неконтролируемой гонке морских вооружений.

Подписанное в июне 1935 года морское соглашение с Британией имело далеко идущие последствия. Мало того, что Гитлер снова показал себя заботливым лидером нации, который спит и видит, как бы избавить Германию от позора Версаля, двуличная политика Лондона позволила германскому флоту стать «хозяином Балтики» и поощрила Б. Муссолини напасть на Абиссинию. Все это предопределило развал и без того хилой коалиции, которая была создана против нацистов в Стрезе.

* * *

А вот решительных действий фюреру пришлось ждать еще почти целый год. После того как стало совершенно ясно, что Муссолини увяз в Абиссинии, Лига Наций оказалась беспомощной перед лицом агрессора, а французский парламент 27 февраля 1936 года ратифицировал договор с Москвой, Гитлер уже знал, чту ему делать. Назвав этот договор смертным приговором Локарнскому соглашению, Гитлер отдал приказ своим войскам, и 7 марта три немецких батальона перешли через Рейн. При этом они имели строгое указание немедленно отступить при первой же попытке французов остановить наступление. Однако начальник французского Генерального штаба генерал М. Гамелен дрогнул и ограничил свои действия тем, что предложил сконцентрировать на линии Мажино 13 дивизий. Как знать, не этот ли его поступок поощрил Гитлера на дальнейшие подвиги. Прояви Гамелен большую решительность, и нацисты получили бы весьма чувствительный удар по своему авторитету. Но этого не случилось.

Позднее Гитлер признавал: «48 часов, прошедшие после вступления в Рейнскую область, явились самыми нервозными в моей жизни. Если бы французы после этого сами вошли туда, нам пришлось бы отступить поджав хвост, поскольку имеющиеся в нашем распоряжении военные силы были совершенно недостаточны даже для оказания видимого сопротивления».

* * *

Еще до конца марта Гитлер распуст^ рейхстаг и накануне новых выборов вновь предстал перед нацией в образе «миротворца»:

Данные о выборах продемонстрировали подозрительное единодушие: проголосовало 99 % из 45 миллионов официально зарегистрированных избирателей, а из них 98,8 % отдали голоса за единственный представленный список кандидатов. Никто, однако, не сомневался в том, что большинство немцев одобряло действия Гитлера; многим пришлись по душе демонстрация силы и дерзкий отказ от Версальского договора, другие испытывали облегчение оттого, что их страхи перед угрозой войны рассеялись благодаря вождю, который вновь оказался прав.