ГИТЛЕР, Inc.

Райан понял, что полковник блефует; англичанин принял Бау­эра за того, кем тот был в действительности, — за эмиссара непре­клонных монархистов, не имевших ни малейшего намерения смириться с Версальским договором и поклявшихся отомстить британцам, заключив союз с белогвардейской Россией (31). Но Райан принял условия игры и посоветовал Бауэру продолжать усилия в выбранном направлении; он гарантировал лояльное отношение союзников при условии, что шеф Бауэра, одиозный и заметный генерал Людендорф, который в глазах англо-фран­цузской публики до сих пор оставался «военным преступником», будет держаться в тени (32).

В тот же день «путеводный светоч» реакционного заговора, Вольфганг Капп, бывший чиновник сельскохозяйственного ми­нистерства Восточной Пруссии, а ныне один из вождей нацио­налистов (33), прощупал настроение в Armeekommando Nord (северном отделении штаба рейхсвера), высказав его начальни­ку, генералу фон Секту, идею разрыва Версальского договора и насильственного изгнания поляков из познанского анклава*.

* Часть германской территории, отданная новообразованному польскому государству согласно решениям, принятым в Версале.

Генерал Сект не был другом поляков, но не имел никакого желания затевать направленный против Британии заговор и на этот раз выставил Каппа прочь (34).

Тем временем, в августе 1919 года, в Берлин прибыл месяц назад выпущенный из британской тюрьмы Требич-Линкольн.

Если на небесах и иод ними, на нашей грешной земле, есть самые уродливые порождения нашей прискорбной и жалкой материалистической философии, то Игнац Требич-Линкольн, без сомнения, был одним из них. Родился в Венгрии в 1879 году, в городке Пакше на Дунае, в конце века стал свидетелем разоре­ния своего отца — мелкого торговца (35). Украв золотые часы, он сбежал из семьи и укрылся от полиции в Барбиканской мис­сии для новообращенных иудеев в Лондоне. Там он украл часы у своего англиканского покровителя и вернулся в Венгрию, ко­торую ему пришлось тотчас и навсегда покинуть, так как его продолжали разыскивать за первую кражу. Было тогда Требичу всего девятнадцать лет.

Совершенно отощав, он добрался до Гамбурга, где принял христианство пресвитерианского толка. Не выдержав строгой дисциплины семинаристской жизни и не найдя себе достойного применения, он вместе с женой-немкой отправился в еврейскую миссию Монреаля. В Канаде он переметнулся в англиканский ла­герь — оставшись равнодушным к религиозным вопросам в глу­бине души, он тем не менее был посвящен в духовный сан, став дьяконом. Для того чтобы англизировать свою фамилию, он до­бавил к ней слово «Линкольн». Через два года финансовые за­труднения вынудили его вернуться в Европу — в Лондон через Гамбург. В 1903 году он нашел место викария, совмещающего должность священника в Эпплдоре (графство Кент), но полно­правным священником стать не смог. Говорят, что на нескольких его проповедях присутствовал и Ллойд Джордж (36).

Когда тесть Требича умер, оставив небольшое состояние, он немедленно оставил духовное поприще и бросился искать пу­тей в политику. Сначала он претендовал на место пропагандис­та в одном обществе трезвости, но не прошел собеседования. Потом он наконец наткнулся на шоколадного короля, крупного предпринимателя Бенджамина Раунтрп, который был просто очарован Требичем и предложил ему должность своего личного секретаря. С 1909-го по 1916 год, в качестве члена свиты Раунтри, он проводил эмпирические социологические исследования в сельских районах Северной Европы. Возможно, что именно в то время он и стал членом ложи (37). Поддержанный, как го­ворят, Ллойд Джорджем, он баллотировался от либеральной партии в Дарлингтоне, районе Иорка; Уинстон Черчилль на­правил ему письмо с пожеланиями успеха; то же самое сделал и Ллойд Джордж. Частые поездки Требича на Балканы привлекли к нему любопытство консулов и атташе министерства иностран­ных дел. Сделав главным содержанием своей предвыборной программы пункт о беспошлинной торговле, Требич сенсаци­онно победил своего уверенного в себе консервативного сопер­ника. Этот новоявленный, совершенно немыслимый член пар­ламента не продержался там и пары речей, так как его темный бизнес оставил его без средств и без поддержки либералов.

Так же как и Парвус Гельфанд десятилетием раньше, Требич отправился на Балканы в поисках легких денег, но, в отличие от своего собрата но темным делишкам Гельфанда, Требич не сумел нажить состояние. К началу Первой мировой войны он вернул­ся в Лондон и предложил свои услуги британской разведке в ка­честве «цензора венгерской и румынской корреспонденции в военном и почтовом ведомствах» (39). С этого момента все письменные источники, касающиеся дальнейшей судьбы Треби­ча, становятся туманными и невразумительными: с одной сторо­ны, это осторожные и к тому же весьма лаконичные архивы: донесения, а с другой — волнующие повествования ослеплений, и ошеломленных рассказчиков. Историки старой школы отмета­ют эти измышления как «развлекательный абсурд» (40).