ГИТЛЕР, Inc.

Когда в 1923 году гиперинфляция достигла своего апогея, стал ясно виден наилучший кандидат, способный возглавить Radilalisierung. Из всех демагогов Германии Гитлер не только был самым харизматическим; он был англофилом, англофилом до безумия: для Британии это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ни в коем случае нельзя оспаривать тот факт, что вдохновителем британских фантазий Гитлера был профессор Хаусхофер. Этот Хаусхофер и сам был достаточно таинствен­ной личностью, о которой хотелось бы знать неизмеримо боль­ше. Очевиден, правда, идиотизм утверждения о том, что Гит­лер состряпал нацистскую философию и геополитические планы в бредовом одиночестве своей захламленной спальни.

Крах на Уолл-стрит, инициированный Норманом, стал сигна­лом того, что Германия завершила свой первый неформальный пятилетний план; после этого стала ясна неизбежность назначе­ния Гитлера рейхсканцлером. Правда, Германия оказала более сильное сопротивление, чем ожидали британские правители: за все время существования Веймарской республики нацисты ни одного раза не получили на выборах больше одного голоса из трех, причем даже в самой катастрофической социальной об­становке. Но к 1933 году, под «усилившимся внешним давлени­ем», круг замкнулся.

Узор британского взаимодействия с нацистами в действи­тельности представлял собой невиданное в истории согласован­ное коллективное притворство и надувательство, постепенно обнаружившее себя в течение более десяти лет (с 1931-го по 1943 год). Но то были не блистательные импровизации, а зара­нее обдуманные действия с силами, причем силами «внешни­ми», «другими», — и опять-таки Веблен интуитивно ощутил этот зловещий крен еще в 1915 году. Британия раздувала огонь и в конце концов пожелала всесожжения — холокоста войны и евреев.

Большевики приняли на себя главный удар немецкого на­ступления и заплатили за это жизнями двадцати миллионов че­ловек, половина которых были мирными жителями. Вероятно, Тухачевский не хотел, чтобы его народ платил такую цену. Нель­зя также забывать и о том, что в конце этой игры были убиты три с половиной миллиона мирных немецких граждан.

Если верно то, что британские правители интриговали в Вер­сале с целью создания реакционного движения, питаемого ради­кализмом и склонного искать войны на Востоке; если верно то, что англо-американцы активно торговали с нацистами и предла­гали им финансовую поддержку — постоянно и непрерывно, на­чиная с займов по плану Дауэса в 1924 году и кончая солидными кредитами, проведенными через банк международного урегули­рования в Базеле в конце 1944 года (1); если верно то, что встре­ча в Кельне на вилле фон Шредера 4 января 1933 года была ре­шающей в деле назначения Гитлера канцлером; если верно то, что такая финансовая поддержка была задумана с тем чтобы сде­лать нацизм настолько сильным врагом, чтобы в войне получить от него мощный ответ и тем самым сделать победу союзников отчетливой и окончательной; если верно то, что умиротворе­ние было комедией начиная с 1931 года; если верно то, что Чер­чилль всяческими ухищрениями оттягивал открытие второго фронта в течение трех лет, ожидая, что немцы настолько глубо­ко и безнадежно увязнут в трясине, что завершающий удар со стороны Британии будет максимально безболезненным для нее; и если, наконец, верно то, что Гесс привез с собой в Британию план переселения евреев на остров Мадагаскар, ибо таково было последнее политическое решение германского правительст­ва, прежде чем оно занялось окончательным решением еврей­ского вопроса (2), — этот план, как теперь совершенно очевидно, не имел последствий; если все перечисленное верно, то по спра­ведливости прямую ответственность за инкубацию нацизма и планирование Второй мировой войны и косвенную ответст­венность за уничтожение евреев надо возложить на англо-амери­канский истеблишмент.

Ясно, что в течение последних шестидесяти лет неутомимые и наиболее доверенные имперские архивисты вкупе с легионом не менее доверенных ученых, публицистов и кинорежиссеров сделали все, что было в их силах, для того, чтобы в наиболее категорической форме опровергнуть каждое из вышеприведен­ных утверждений.

Для начала эти люди просто-напросто игнорируют писания Веблена: Кейнс считается единственным признанным «класси­ком» Версаля.

«Естественно, это преувеличение, — читаем мы в учебни­ках, — считать, будто займы по плану Дауэса привели в дейст­вие планы массивных иностранных вливаний со стороны Со­единенных Штатов...» (3); напротив, нас уверяют в том, что эти заимствования были просто одной из волн кредитов, на которых Америка рассчитывала сорвать приличный куш, и проявлением мифической «корпоративной алчности» — но ничем более.

Финансовый крах и кризис? Эти неприятности, доверитель­но сообщает нам прославленный лауреат Нобелевской премии, были не чем иным, как «продуктом случайного сочетания струк­турных факторов с ошибками монетарной политики» (4).